Черноволосый словно ждал чего-то, умудряясь контролировать развлечение возле дерева одним глазом, а другим зорко посматривать на Романа, прокручивающего в голове последние варианты своих действий.
Треск ткани, яростный вопль девушки, пытавшейся в последний момент спровоцировать уродов на милосердный удар ножом — и Роман в два мощных прыжка добрался до наемников. Один из них, получив тяжелый толчок в спину, нырнул в кусты. А голова второго оказалась в цепком захвате рук лейтенанта. Откуда столько сил взялось на рывок, он бы сам сейчас не сказал. Но ему не повезло закончить дело. Роману удалось с размаху приложить голову противника к дереву. И тут же сам получил сильный удар по затылку. Яркие вспышки на сетчатке глаз ослепили и ослабили его прыть. Ноги подогнулись, и лейтенант рухнул на влажную от растаявшего снега траву.
Наемники, разозленные прытью русака, обрушили на него град ударов ногами. Оставалось только принять позу эмбриона, закрывая голову.
— Заканчивайте с ней, — кивнув на девушку, Ахмет осклабился и выдернул нож. Ему давно стало ясно, что это не те, за которых британцы пообещали кучу денег. Поэтому и жалеть не стоит. Парня в расход, девку на потеху. Полчаса воинам Аллаха хватит.
Голову Романа вздернули вверх, блеснула полоска клинка перед лицом.
«Вот и все, — тоскливо прокатилась мысль. — Как барана…»
Нож, вместо того чтобы перехватить ему горло, вдруг замер в воздухе, ставшем настолько прозрачным, что глаз выхватил плавное движение пылинок и солнечные зайчики, лениво вспыхнувшие на клинке. Но это были не отблески солнца. Нож очень медленно накалялся, и когда стал ослепительно белым, раздался жуткий крик черноусого.
Его рука столь же медленно покрылась волдырями, ослабляя хватку, и Роман, ничему не удивляясь, вырвался на свободу. Клок выдранных волос по сравнению с желанием жить — ничто, слабенькая боль за право ощущать биение сердца, дышать прелым и вкусным воздухом этих гор и лесов.
Откатившись в сторону, Елагин ощутил невероятно горячую волну, ударившую в него и отшвырнувшую в кусты оторопевших наемников. Досталось всем, в той или иной степени. Стоявший на тропе странный человек в темно-серой куртке с меховой опушкой, в широких домотканых штанах, заправленных в сапоги, медленно опустил руки, с которых самым натуральным образом скатывались алые капли какой-то субстанции, и не долетая земли, исчезали.
Он подошел к обмякшей Сребренке, достал из голенища сапога нож и перерезал веревку. Девушка тут же упала в его руки.
