Вдруг что-то зашипело и чекнуло на дороге.
— Ложись! — резко крикнул Вихарев.
Сильный порыв ветра свалил стоявших. Сразу поняли, в чем дело: из броневика бросили гранату. Прижавшись к земле, закрыв голову руками, замерли. Граната рванула в нескольких шагах, но, к счастью, никого не задела.
— Эх, паразит! — крякнул кто-то после взрыва.
Партизаны, подошедшие к броневику раньше, пытались открыть люк.
— Штыком подцепи! — горячился молодой парень, приготовив «бутылку».
— Разве тут подцепишь. Щели-то нет.
— Осторожно, товарищи! — предупредил Вихарев. — Как бы он из пулемета…
— Пулемет у него в землю воткнулся, командир, — ответил парень. — А если сам полезет, я ему гостинец приготовил.
— Сколько их там?
— Один остался.
— Вот, черт, зараза! Крепкая коробка, — ругался пожилой партизан с широкой окладистой бородой, безуспешно старавшийся протиснуть в щель люка топор.
Ипат с группой односельчан подошел к броневику.
— Товарищ командир, заложить под него мину и конец, — предложил молодой парень.
— Мину-то закладывай, а немца нам живьем бы надо выковырнуть, — сказал Вихарев.
Ипат с усмешкой наблюдал эту сцену. Она напомнила ему другую: первую встречу его собаки Черныша с ежом. Молодой Черныш, уколов нос, с лаем, визгом долго прыгал вокруг колючего комочка, а дед, тогда еще молодой, весело хохотал, науськивая собаку.
— Погодите, ребята! — вмешался он. — Дай-ка топор, Петрович.
— Во! Дед что-то придумал.
— Ну-ка, дед, покажи ему кузькину мать.
Ипат молча взял топор из рук односельчанина, отстранил рукой близко стоявших, размахнулся и сильно ударил обухом по стальной стенке. От звонкого удара зазвенело в ушах. Веселый смех раздался вокруг.
— Правильно!
— Ну-ка, товарищи, с обоих сторон постучим.
Откуда-то появились еще три топора. Удары посыпались один за другим. Трудно представить, что делалось внутри. Стенки дрожали, твердая сталь звенела, оглушала даже стоявших кругом.
Немец крепился недолго. Люк открылся, показалась рука, за ней другая. Лицо в крови, глаза полные ужаса, губы что-то шептали. Ему помогли вылезти наружу. Определив по нашивкам, что это простой солдат, партизаны добродушно заулыбались.
— Отвоевал, Ганс. Конец! Войне конец. Теперь плен, — объяснял ему маленький мужичок в высоких сапогах, усиленно жестикулируя.
Кто-то протянул чистый платок. Кто-то отвинтил пробку от фляги. Появился бинт. Немец стоял с поднятыми руками.
— Моя вина нет… я не хотель война. Гитлер! — бормотал он, пугливо вращая белками.
