Допрос кончили только к вечеру.
В палатку заглянул один из охранявших пленников часовых.
— Товарищ командир, немцы лопочут, есть просят.
— Сейчас накормим. Пошли ко мне Матвея.
Рыжий силач пришел заспанный, с растрепанной бородой.
— Звал, товарищ командир?
— Звал. Возьми немцев по одному и налево.
— Есть такое дело, — Матвей зевнул, расправил плечи и лениво вышел из палатки.
Безногий встал.
— Я пойду, Вихарев. К ночи надо домой успеть.
— Теперь смотри в оба. После этого разгрома за нами охотиться вдвойне будут. Чуть что заметишь — сообщай. Боюсь я за Семеновку. Как бы они свою злость на ней не выместили.
— А не лучше ли нам пока что отсюда смотаться?
— Подумаем, посмотрим. Если что про Арину узнаешь — скажи. Как сквозь землю провалилась.
Крепко пожав руку безногому, Вихарев вышел из палатки проверить посты. Мимо прошел Матвей с офицером. Партизан держал руку в кармане, в котором лежал пистолет. Фашист, прихрамывая, шел спокойно, не подозревая, куда его ведут. Вихарев не любил церемоний. Расстреливали у него просто. Идут рядом, доходят до места, партизан чуть отстанет, вынет пистолет — и в затылок пустит пулю. Легкая смерть.
Рано утром Нюра пошла на речку белье полоскать. Пусто на улице. Многие дома заколочены, брошены на произвол судьбы. Проходя по деревне, девочка перебирала в памяти, кто из хозяев убит, кто скрылся. Кое-где из труб тонкой струей тянулись дымки. Бабы затапливали печки.
Скользя по холодной росе босыми ногами, Нюра с трудом донесла белье до места. Поставила на берег большую корзину, спрыгнула вниз, с удовольствием вошла в воду. Вода в речке была теплее мокрой травы.
Далеко послышался глухой рокот мотора. Нюра посмотрела на небо. «Не самолеты ли? Небо чистое без единого облачка. Опять, видно, день жаркий будет. Какое нынче лето стоит удивительное…» Рокот приближался. Теперь можно различить, что звук доносится со стороны дороги в город. Опять какие-то машины. Девочка уже привыкла к технике, по звуку точно определила: танки.
Карательный отряд из двух танков и роты солдат на восьми грузовиках остановился посреди деревни. По команде рослые солдаты с нашитыми на куртке черепами разошлись по домам. Офицер прошелся вдоль деревни. Остановился около пожарного сарая. Вскоре снова появились немцы, толкая впереди себя перепуганных женщин. Многих подняли прямо с постели. Одеться, привести себя в порядок не разрешили. Приказали забрать с собой детей. Старух, стариков, грудных младенцев — всех, кто был в деревне — согнали в сарай. Народу набилось, что сельдей в бочке: повернуться нельзя.
