Рейх. История германской империи | страница 84



Существует давняя легенда, что переброска двух германских корпусов в Восточную Пруссию сыграла решающую роль в поражении немцев в битве на Марне и срыве плана Шлиффена по быстрому разгрому Франции. На самом деле численный перевес англо-французских войск (459 батальонов против 262) был слишком велик, чтобы отправленные на Восточный фронт 50 батальонов могли бы сколько-нибудь существенно изменить положение. Крах плана Шлиффена был вызван недооценкой сил противника и его способности, пользуясь малой протяженностью линии фронта и хорошо развитой сетью дорог, быстро перебрасывать войска на угрожаемые участки. В сражении при Марне французы впервые применили автомобили для переброски войск. Военный комендант Парижа генерал Галлиени использовал для доставки к Марне частей парижского гарнизона реквизированные автомобили, в том числе такси. Так родилось то, что впоследствии назвали моторизованной пехотой. Но ее звездный час наступил лишь во Вторую мировую войну.

Роль России заключалась в том, что она заставила Германию и Австро-Венгрию сражаться на два фронта и отвлекла на себя значительные силы Центральных держав. Победа русских войск в Галиции также спасла от разгрома Сербию. Сменивший Мольтке военный министр и начальник Генштаба Эрих Фалькенгайн позднее писал о влиянии кампании 1914 года на сроки войны: «События на Марне и в Галиции отодвинули ее исход на совершенно неопределенное время. Задача быстро добиться решений, что до сих пор являлось основой для немецкого способа ведения войны, свелась к нулю».

На Западе фронты обеих противоборствующих армий в октябре достигли побережья Северного моря на бельгийской территории недалеко от французской границы. Здесь началась позиционная война. От швейцарской границы до самого моря протянулись сплошные линии окопов. После перехода к позиционной войне во Франции и Бельгии немцы перебросили дополнительные силы против России. Бои на германо-русском фронте шли с переменным успехом. Попытка окружить 2-ю русскую армию под Лодзью не удалась, и обходная группировка генерала Шеффера в конце ноября сама попала в кольцо, но сумела прорваться к своим.

К началу 1915 года в Германии крах молниеносной войны стал очевиден не только для военных, но и для политиков и для самых широких слоев населения. Лидер социал-демократов Ф. Шейдеман вспоминал: «Само собой разумеется, что в течение первых недель и месяцев войны мы обязали себя к известной сдержанности. Никто ведь не знал, не окончится ли война очень скоро и не станет ли таким образом военная политика излишней. Я лично, впрочем, был уверен уже к концу 1914 года, что все надежды на близкое окончание войны призрачны. Поэтому я предпринял, первоначально на личную свою ответственность, лекционное турне по большим городам с программой: «За мир на началах соглашения». Так возникло уже в первые месяцы войны выражение «шейдемановский мир», мир, который стоявшие направо от нас отвергали самым решительным образом и поносили как недостойный и позорный мир. «Где пролилась хоть капля германской крови, оттуда мы не уйдем», – говорил Вассерман. О том, чего требовали господа Шейдеман и еще более правые политики, я не хочу даже говорить».