Виктор Михайлович зажигает конец потухшей папиросы и, не поворачивая головы в мою сторону, продолжает:
— Так вот, слушайте. Было это много веков назад, в период освоения Сибири, когда отряды под водительством Ермака Тимофеевича подошли к реке Тобол. Один из таких отрядов раскинул свой стан на месте, которое сейчас занимает этот поселок. Уж очень оно для лагеря удобное — с трех сторон вода. Ночи в ту пору были темные. Пользуясь этим, не раз кучумовские лазутчики проникали в расположение казаков. И в тот вечер уставшие воины сразу же после еды у костра забылись богатырским сном. Прямо на траве, ставшей им постелью, захрапели служивые люди. На посту был оставлен только один из воинов, Павел.
Ночь была очень темная, все небо, словно тяжелым черным ковром, обложили низкие хмурые тучи. Кругом ни зги, на несколько шагов ничего не видно. Хорошо, что с вечера заготовили много сухого хвороста и можно было поддерживать яркий огонь в костре. Дул холодный порывистый ветер.
Долго ли, коротко ли стоял на посту этот служивый, как вдруг послышался ему плеск у берега реки, словно подплыли лодки или плоты. Отошел он от костра поближе к тому месту, откуда раздавался шум, — все равно ничего не видно, темно. Однако услышал он тихие шаги множества человеческих ног. Закричал Павел что было мочи об опасности… Хотел было бросить сухой хворост в сторожевой костер, но путь ему преградили два кучумовских воина. Коротка, но жестока, сказывают, была схватка. Одного он уложил выстрелом, но другой нанес ему кривым татарским мечом тяжелую рану. То ли Павел сумел в этот момент бросить сухой хворост в огонь, то ли в костер попала струя крови, хлынувшая из раны, но вдруг озарилось все вокруг. Стало светло, как днем.
Повскакали с земли русские воины, и началась жестокая сеча. Много русских людей полегло в том бою. Однако выстояли наши богатыри. В панике бежали недруги, оставляя сотни трупов, кривые мечи, щиты и колчаны со стрелами.
Похоронили своих товарищей по оружию русские воины и ушли дальше на восток выполнять свой ратный долг. Раненых, в том числе и Павла, оставили под присмотром нескольких казаков на берегу Тобола.
Шли месяцы, затянулись раны у Павла, а построенные воинами избы послужили началом поселка, названного в его честь Павловским.
Много поколений сменилось с тех пор. Никто уже не знает имен внуков и правнуков воина, пролившего кровь свою при освоении этих земель, но словно какой-то рок преследует жителей Павловского поселка.
