При первой же возможности мы отправились с Антоном Алексеевичем в Приозерное.
В тот год было очень много снегу. Вечерело рано, и не успели мы проехать и половины пути, как на землю опустилась ночь. Сильный порывистый ветер заметал следы, оставленные полозьями саней. Мы тащились уже часа четыре, но так и не увидели ни одного огня, вероятно, сбились с дороги. Лошади, медленно бредущие по снежной целине, наконец остановились. Несмотря на то, что на каждом из нас были полушубки и валенки, мороз проникал до самых костей. Забравшись под старое одеяло, которое было брошено в сани поверх сена, стали совещаться, как быть дальше.
— А что дальше? — пошутил кучер. — Запоем: «Там, в степи глухой, замерзал ямщик…»
— Только добавить надо, что с двумя докторами. Эх, время-то какое, — продолжил шутку Антон Алексеевич. — Областное медицинское начальство едет, а никто не встречает.
Вдруг лошади дернули сани и сами зашагали по снегу. То ли выглянувший из-за туч большой желтый диск луны осветил дорогу, то ли по запаху почувствовали они дым отдаленного жилья, но не прошло и часа, как мы, усталые и промерзшие до костей, въехали в Приозерный. Заночевали на квартире участкового врача. Проснулись довольно поздно. В комнате никого. Быстро позавтракав, зашли в больницу, которая располагалась в стандартном бревенчатом доме с большими окнами и находилась буквально через дорогу.
К сожалению, узнать какие-либо дополнительные сведения о Селезневой не удалось. Врач Тихон Степанович был в селе человеком новым, приехал в Приозерное месяца два тому назад. На наш вопрос он улыбнулся и с хитрецой ответил: «Слышал я, что в этой семье люди умирают от какого-то особого заболевания, но думал — все это бабушкины сказки. Вера Васильевна, мать Петра, обращалась дважды за помощью, но ничего серьезного у нее я не нашел, назначил симптоматическое лечение. Если нужно, санитарка может сбегать за ней».
— Да нет, мы сами к ним сходим, — ответил я участковому врачу. Сам же про себя подумал: «Бывают же такие равнодушные люди».
— Тихон Степанович, а все-таки что еще говорят о Селезневых? — спросил Антон Алексеевич. — Ведь у вас на селе все известно: кто что приобрел и кто к кому в гости захаживает, — стараясь придать шутливый тон своему вопросу, продолжал Константинов.
— Да что говорят? Всякое говорят.
— Ну, а точнее?
— Говорят, что дом дед Петра незаконно купил, что оскорбил когда-то чувства верующих… Да разве все упомнишь? — закончил Тихон Степанович, давая понять, что продолжать разговор на эту тему не намерен.
