Вкус Парижа | страница 48
Я заинтересовался:
– Почему? Мне кажется, неспокойно было быть женой Люпона. Вдовой, как вы сами только что отметили, гораздо комфортней.
– Марсель Додиньи от неё не отвяжется.
– Додиньи? Я повсюду слышу это имя. Расскажите о нём.
Она презрительно сморщила нос:
– Люди сведущие будут уверять вас, что Додиньи всего-навсего жалкий шут, неудачник, уволенный из всех галерей и музеев Парижа, свихнувшийся от зависти к знаменитому собрату. У Ива-Рене было громкое имя, незыблемая репутация и бешеное везение, а у Марселя – жалкая пустующая лавка. Пока Люпон натыкался на редчайшие раритеты и выгодно продавал их, пока он выпускал книгу за книгой и составлял экспозиции музеев и дворцов, Додиньи торчал в «Полидоре», злобствовал и строчил кляузы в Синдикат антикваров.
– Какие кляузы?
Марго манерно слизнула с ложечки чёрный бисер икры. Посмаковав, ответила:
– Додиньи вообразил, что Люпон подделывает антиквариат, тем самым вторгается в историю Франции и фальсифицирует её прошлое. Постепенно его охватило безумие. Он принялся громко обличать Люпона. Вывести на чистую воду соперника стало целью его жизни. Ив-Рене был очень подходящим человеком для ненависти: успешный, бонвиван, надменный, удачливый, любимец женщин, необъяснимо богатый. Пока Люпон был жив, никто не желал даже слушать полоумного. Но теперь, без авторитета, знаний и связей Люпона, Одри станет намного труднее защищаться от нападок Додиньи.
– А Люпон действительно был необъяснимо богат?
– Судите сами: парижская квартира, загородный дом в Нёйи-сюр-Сен, дом в Испании, картины, предметы искусства, роскошный бугатти, декорированный самим Ле Корбюзье. Ив-Рене хвастался, что одной только старинной мебели у него на пару миллионов. Он любил и умел тратить деньги: ему их требовалось очень много, и много их у него имелось. Пожалуй, больше, чем может заработать даже первоклассный эксперт и дилер антиквариата.
– А как относился сам Люпон к обвинениям Додиньи?
Она заправила в мундштук новую сигарету, закинула голову, пустила ввысь кольцо дыма:
– Не так равнодушно, как старался показать. Люпон сам был его учителем и отдавал должное знаниям и дотошности своего ученика. И я точно знаю, что Ив-Рене нервничал.
– Люпон действительно занимался подделками?
Марго усмехнулась, полюбовалась своими безупречными ногтями:
– Ив-Рене был самым лучшим экспертом антиквариата во Франции. Он любил издеваться над окружающими, ему нравилось оставлять людей в дураках и доказывать своё превосходство. Он был тщеславен, он стремился к совершенству. Он был современным Растиньяком, он хотел доказать всему Парижу, что он лучше всех. И Додиньи, со всей его эрудицией и одержимостью, – это не тот противник, который мог бы справиться с Люпоном. Додиньи, как я поняла, – неприятный, всех раздражающий холерик и истерик, а Ив-Рене, если хотел, был само обаяние. Он умел быть полезным и даже необходимым для нужных людей. Все парижские антиквары поддерживали Люпона. Потому что всё, что делал Люпон, было совершенно. У него был абсолютный вкус. Он устанавливал вкус всего Парижа.