. Они были уверены, что эфорат — это ликургов институт. Здесь важно отметить, что Геродот, первый из греческих историков связавший эфорат с Ликургом, только передавал традиционную точку зрения современных ему спартанцев (Her. I. 65. 4: «как сами спартанцы говорят»). До конца V в. эта версия, по-видимому, считалась официальной, и как таковую ее воспринимали греческие историки, относящиеся к поколению Геродота или Ксенофонта. Иногда этот взгляд встречается и в более поздних источниках, например, у Юстина (III. 3). Приведем кажущееся нам верным мнение эстонского антиковеда М. Кыйва о причинах появления ликурговой версии возникновения эфората. «Традицию, ассоциирующую создание эфората с Ликургом, можно легко объяснить как результат обычного для устной традиции средства: сводить всё к герою-основателю из далекого прошлого. Даже если эта версия не была общепринята во времена Тиртея, возможно, потому что эфорат еще не приобрел достаточного значения, чтобы заслужить приписывания его создания великому акту прошлого, это могло произойти практически в любое время после того. Широко распространенная слава Ликурга должна была сделать подобную атрибуцию не только возможной, но даже желательной»
[70]. Но, как мы уже отмечали, защитники ликургова происхождения эфората уже во времена Аристотеля были в меньшинстве.
От архаического периода спартанской истории до нас дошло два действительно древних документа: это Большая ретра, текст которой приводит Плутарх в биографии Ликурга (6. 5).[71], и фрагменты из поэмы Тиртея «Евномия» (Tyrt. ар. Plut. Lye. 6. 10 = fr. 3b Diehl³), центральные стихи которой выглядят как парафраза Большой ретры[72]. Тиртей в своей поэме перечисляет три конституционных составляющих спартанского полиса: царей, геронтов и рядовых членов общины. Сотрудничество между ними было основным содержанием и Большой ретры — документа, заложившего базис спартанской государственности. Но в обоих древних источниках нет никаких прямых указаний на учреждение эфората в период, который уже в классическое время прочно ассоциировался с Ликургом. Правда, в науке не раз высказывались предположения, что упоминаемые и в Большой ретре, и у Тиртея «мужи из народа» (δημότας άνδρας) — это явный намек на эфоров[73], но доказать эту гипотезу, несмотря на всю ее привлекательность, невозможно.
В древней традиции обособленно стоит одно позднее свидетельство уже эллинистической эпохи, по-разному понимаемое учетами. Так, согласно Сосикрату, «именно Хилон учредил должность эфоров при царях» (Sosicr. ар. Diog. Laert. I. 68). Из этих слов Сосикрата иногда делают вывод, что мудрец Хилон основал эфорат и сам стал первым эфором. Соси-крат датирует эфорат Хилона 56-й олимпиадой (556–552 гг.). Но большинство исследователей полагают, что слишком краткая, а потому и двусмысленная сентенция Сосикрата скорее служит доказательством усиления авторитета эфоров при Хилоне. Как замечает М. Кыйв, «этот пассаж остается полностью изолированным, демонстрируя, что вера в Хилона как автора эфората никогда не была широко распространена в древности»
