Проигравши дѣло на брюссельскомъ конгрессѣ, литературная собственность однако не признала себя побѣжденною, а рѣшилась во что-бы то ни стало взять свое. Съ этою цѣлью явилось множество различныхъ сочиненій, къ числу которыхъ относятся: 1.) Изслѣдованія о литературной собственности>{3*} гг. Лабуле, отца и сына (1858 г.); 2.) Объ интеллектуальной собственности>{4*}, соч. гг. Фредерика Пасси, Виктора Модеста, П. Пальотте, съ предисловіемъ г. Жюля Симона (1859 г.). Мы уже видѣли на сколько удалась г. де Ламартину попытка предостеречь противъ моихъ софизмовъ брюссельскій конгрессъ. Гг. Фредерикъ Пасси, Викторъ Модестъ и П. Пальотте, не смѣя затрогивать почтенныхъ членовъ брюссельскаго конгресса, въ свою очередь напали на того же несчастнаго софиста, котораго и начали бичевать, какъ безотвѣтнаго холопа. Когда мнѣ будетъ время посмѣяться, то я представлю публикѣ Интеллектуальную собственность, метафизически доказанную господиномъ Фредерикомъ Пасси, за которою будетъ слѣдовать Абсолютная Юриспруденція г. Виктора Модеста и Путешествіе на островъ Робинзонъ г. П. Пальотте, комедія въ трехъ дѣйствіяхъ, въ прозѣ, съ прологомъ г. Жюля Симона. Въ настоящую минуту мнѣ достаточно будетъ сказать, что учоныя сочиненія гг. Лабуле, отца и сына и гг. Фредерика Пасси, Виктора Модеста и П. Пальотте, послѣднее контрасигнированное Жюлемъ Симономъ, имѣли столько же вліянія на антверпенскій конгрессъ 1861 года, (на которомъ я также не присутствовалъ), сколько авторитетъ г. де Ламартина на брюссельскій конгрессъ 1858 года.
Наконецъ литературная собственность въ кассаціонномъ порядкѣ обратилась къ самой императорской власти. Журналы заговорили о третьемъ конгрессѣ въ Парижѣ. Созваніе такого конгресса было бы совершенно логично. Вопросъ о литературной собственности существенно отличается своею космополитичностью, такъ какъ серьозное разрѣшеніе его невозможно, если оно не будетъ принято всѣми государствами. Конгрессу слѣдовало противупоставить конгрессъ же, брюссельскій и антверпенскій помѣстные соборы слѣдовало призвать на вселенскій соборъ въ Парижѣ. Два первые конгресса, подъ вліяніемъ бельгійской атмосферы, сбились съ истиннаго пути; третій, собравшись на свободной землѣ, не смущаемый предразсудками, возстановитъ нарушенную справедливость. Франціи, какъ странѣ нѣкогда конституціонной, представительной и парламентарной, прилично было торжественно и всесторонне обсудить, если нужно, въ тридцати засѣданіяхъ то, на что брюссельскій и антверпенскій конгрессы употребили три засѣданія.
