И осталось в памяти на всю, может быть, жизнь, как летели по темному небу, оставляя на миг зеленый след, трассирующие пули, а она бежала с перевязочным материалом к «своим» раненым, и ей сказали, что в соседней хатенке среди жителей тоже есть раненые. Перевязав как могла лучше и уложив Хлопова, Лиза пошла к соседям, там лежал мальчик с загноившейся, дурно пахнущей раной ноги выше колена, стонал и плакал. Надо было спасать, и она с бьющимся сердцем решилась сделать ему разрез. Заставив мать светить фонариком, Лиза обмыла бензином туго налившуюся кожу на невероятно вспухшей ноге, снимая корочки гноя, подсохшие кругом раны, и стараясь распознать, где проходит артерия, нервы, чтобы не ошибиться. Потом обмыла спиртом скальпель, а мины летели с гнетущим свистом и разрывались где-то близко, и мальчик — он был большой, наверно лет тринадцати, — сказал, глядя светящимися в луче фонарика, глубоко запавшими глазами:
— Идите у погреб, ранют вас.
— Мы вместе с тобой пойдем, — ответила Лиза, взяв скальпель, и, как можно точнее представляя себе всю область ранения, вспомнила указания хирурга медсанбата, на операциях которого она постоянно присутствовала, и сделала глубокий длинный разрез. Гной густо хлынул на полотенце и марлю, подложенные Лизой.
А когда нога мальчика была перевязана — Лиза сама видела, как верно прошел разрез и как все очистилось, — они вместе с матерью отнесли его в подвал. Лиза вышла на улицу и стояла под деревом, думая, что она правильно решилась на настоящую операцию.
Голые ветви, растопырившись над ней, все яснее виднелись в небе, и она поняла, что рассветает.
Две женщины подошли к ней, и Лиза попросила их, у кого есть чистое старое белье, принести ей: у нее кончается перевязочный материал, а раненых еще много.
«А как же письма из дому? — подумала она, дожидаясь ушедших женщин, и вспомнила свою мать, отца и маленькую сестренку: ни о ком из них она давно ничего не знает. — Наверно, лежат их письма там, в медсанбате, а переслать некуда». Лиза потянула к себе ветку, она была вся бугорками — тугие почки уже распускались. Было самое время весны.
Встреча Лизы с подполковником Шебалиным произошла в весенний предвечерний час, когда дороги были матово-серые, мягкие, а одетые полной листвой деревья по сторонам — синевато-зеленые. Лиза пришла в санроту с разрешения Арзамасцева: очень хотелось узнать, как живут Оля и Наташа, не получают ли писем от своих, из родного города?
