То, что я знал теперь о Зинаидином злодеянии, вдохнуло новые силы в мою ненависть, напитало ее свежими соками. Зинаида подписалась под своим приговором и уже принимала «Флурпакс». Отныне дороги назад не было. Новое открытие сделало меня как будто спокойнее, тверже, к тому же оно прекрасно смягчало уколы совести. Время пришло, пусть не я сам его выбрал. Уверенность моя крепла, костенела, но в моем, таком цельном и простом, на первый взгляд, плане появилось вдруг огромное количество брешей, которые следовало залатать. Всплыли нюансы, которые требовали внимания. Чем ближе к делу, тем больше их возникало. Я стал относиться к идее убийства более практично, едва ли не деловито, принялся рассчитывать сроки, прикидывать дозы и обдумывать нюансы, о которых следовало поразмыслить. Какое именно количество «Х…мина» следует ей дать?
Я стал бояться Зинаидиных соседок, которые могли заявиться к ней за чем-нибудь в самый неподходящий момент. Призрачного сантехника, электрика или сотрудника ЖЭКа, который мог внеурочным звонком разбудить Зинаиду от вечного сна, в который она только начала погружаться.
Отныне я смотрел на Зинаиду новыми глазами. Я наблюдал за ней исподтишка со жгучим любопытством, пытаясь приметить признаки коварства в ее фразах, жестах. Так орнитолог следит за редчайшей птичкой, изнывая от интереса, но держа себя в руках, чтобы не привлечь ее внимание. Но Зинаида не выдавала себя ни словом, ни шевелением мускула, и оттого я стал относиться к ней едва ли не с уважением. Иногда мне даже казалось — такого не может быть, чтобы она вынашивала коварные планы. Вся ее жизнь состоит из никчемных старушечьих забот — медлительных чаепитий, долгого сидения в туалете, бессмысленного разглядывания журналов. Чтобы старуха, пусть и вздорная, но немощная и практически слабоумная, которая ничем не занимается, кроме ерунды, всегда носила в себе мысль жестоко расправиться с кем-то? Это было невероятно, но это было так.
— А Саша-то ваш, что же — написал вам? — поинтересовалась мама. Не удержалась все-таки, решила помучить Зинаиду в отместку. Сама не умнее старухи.
— Написал, — сообщила та, отвернувшись.
— Так, наверное, ему ответить надо?
— Уже ответила.
— Да вы же видите плохо. Вот, я за вас пишу.
— Днем написала. Днем-то я вижу нормально.
— Тогда давайте сюда открытку, я отправлю ее вместе с остальными.
— Отправила уже, — с достоинством ответила старуха.
— Ах вот как? — скептически вскинула брови мама. — Ну-ну.
