— Мне это до лампочки. — Я бросил вещи на стул. — Но если ты еще раз посмеешь сказать, что Лера тебе чем-то обязана, ноги нашей здесь больше не будет. Забирай себе Зинаидину квартиру, нам она не нужна.
— Да что я ей говорила-то такого? Что я ей сделала, твоей Лере? Чтобы вам… — речь ее стала бессвязной.
Я пошел пить чай и слышал из кухни, как мама плачет. Я даже не стал ее успокаивать. Через какое-то время из комнаты раздался нутряной низкий вой.
— Ааа! — стенала она. — Сдохну. Радуйтесь! Ааааа…
Когда, наконец, на исходе пятнадцати минут ее истерики я сдался и пошел нацедить ей капель, то столкнулся в прихожей с Лерой, которая стояла, остолбенев, с шарфом в руках.
— Что с ней? — испуганно, почти шепотом спросила она.
— Устала. Сорвалась.
Лера охнула, села на тумбу для обуви и уставилась на меня с тоской и ужасом.
— Что расселась? — не выдержал я. — Тебя еще успокаивать? Принеси воды!
Мы захлопотали над мамой, причем та все время пыталась что-то сказать Лере, но в пароксизме слез проглатывала слова, и в результате получалось лишь жуткое бульканье.
В этот вечер, пока мы бегали челноками из кухни в мамину комнату, время от времени сталкиваясь в коридоре, я дал слабину и всерьез задумался — не следует ли мне убить Зинаиду голыми руками. Будущее было настолько страшно, что в ту минуту я готов уже был совершить это. На полном серьезе. Утром прошло.
Папа седел равномерно, казалось, волосы просто становятся все светлей. Даже широкие брови, белея вместе с волосами, не выдавали исходный цвет шевелюры. Очки в тонкой оправе уравновешивали все в его лице, делали его завершенным. В свое время не одной маминой подруге было отказано от дома из-за этой его интеллигентской привлекательности. «М-да, он-то — селезень, да она — уточка», — сказала однажды про них какая-то мамина подружка. Маме донесли, после чего подружку я у нас дома больше не видел. В тюрьме он красиво, поджаристо похудел, стал еще эффектнее. Я понимал это, глядя на него во время наших редких свиданий. И даже арестантская одежда его не испортила.
— Как дела-то у нее? — спросил он про маму.
— Да как всегда. Трудится в своем ателье.
— Бабка-то ваша помирать собирается или как? — поинтересовался он весело.
— С этим проблемы, — в тон ему ответил я, — анализы все лучше и лучше.
— Ухаживаете слишком хорошо, — наставительно сказал папа. — Перестаньте уделять ей столько внимания, и она начнет наконец чахнуть.
— Легко сказать. Она мертвого заставит с ней общаться. Ты себе даже не представляешь, что это за бабуля…
