Манипулятор и галактическое безумие
1
Холодно.
Григорий поглубже втянул голову в старую телогрейку: бритый затылок чутко отзывался на каждый новый порыв пронизывающего осеннего ветра. Тюремный двор был не самым уютным местом в это время года, но их мнения никто не спрашивал. Сейчас в камере намного лучше. Григорий посмотрел на небо, затянутое плотным слоем серых облаков — похоже, скоро пойдет дождь. Или уже снег? В Сибири середина октября — это уже практически зима.
Уже пятый год он видит эти бурые стены, и еще столько же у него впереди. В тюрьме учишься ожиданию, тут только два пути — или учиться ждать, или становиться еще одной крысой. Последних заметно больше. Они уже ни на что не рассчитывают, просто живут тут, словно снаружи и нет ничего. Едят, спят, курят, дерутся, выясняя, кто же в камере главный. Он вспомнил первый год тюрьмы — тогда еще к нему относились по-другому, пытаясь втянуть в свой примитивный уклад. Ему повезло: он был высоким и крепким мужчиной с железным здоровьем, и не так-то просто было устроить ему ночью «темную». После пары неудачных попыток от него отстали, а когда он починил парням сломанное радио, так вообще стали уважать. Григорий всегда легко сходился с людьми, особенно если у него было время на общение. А здесь его было предостаточно. Ему несли неисправную технику, не разгаданные до конца кроссворды, спрашивали житейского совета. В тюрьме ему дали кличку «Голова». Так что сиделось ему неплохо, если можно так сказать про десятилетнее заключение без права досрочного освобождения. Загудел электрозамок, и во двор вошел охранник.
— Заключенный двенадцать сорок один, на выход!
Григорий очнулся от размышлений и поспешил к двери.
— К стене, руки за голову.
Ему нацепили наручники и повели по окрашенному темно-зеленой краской коридору. За пять лет Григорий хорошо выучил тюремные правила: с охранником первым не заговаривать. Он молча топал вперед, стараясь не думать, куда его ведут.
— Первый посетитель за пять лет, а? На тебя уже ставки сделали. Я вот думаю, родня квартиру продать не может без тебя, вот и приперлись. Верно?
Григорий только пожал плечами — он знал значительно меньше охранника. Родных у него не осталось; его воспитала бабушка, которая уже восемь лет как скончалась. Охранник открыл тяжелую железную дверь, и они прошли в комнату свиданий. За столом сидел молодой улыбчивый парень — в тюрьме таких называли «мажорами». Григорий представил, что с такой улыбкой стало бы здесь за пару месяцев.
