— А когда Аллина Ролтон находилась в сознании, она не говорила вам о каком-нибудь ночном госте или о том, что сама гуляла ночью.
Доктор Хендерсон покачал головой.
— Нет, она никогда ничего похожего не говорила. Знаете, в последние дни жизни она почти все время находилась в бессознательном состоянии. Она рассказывала мне, что видит ужасные сны и боится прихода ночи. Ещё она жаловалась на вой собак во дворе, которых держали на цепи. Эти звуки сильно её угнетали…
— А ваша нынешняя пациентка, Оливия Ролтон? — продолжал расспрашивать доктор Дэйл. — Вы слышали что-то похожее и от неё?
— Ну, Оливия пока еще не бредит, — вздохнул доктор Хендерсон. — Она говорила мне, что тоже видит во сне кошмары, и ей не нравится, что собаки воют по ночам… Вот, пожалуй, и все.
Доктор Дэйл, казалось, задумался. Он нахмурился, а потом поинтересовался у доктора Хендерсона.
— Вы говорили, что Аллина Ролтон начала терять кровь и ощущать недомогание где-то месяц назад?
— Да, около четырех недель назад. — ответил врач из Мэйсвиля. — Первый раз я осматривал её в первую неделю сентября.
— А вы можете сказать, не умер ли в этот период времени кто-то в Мэйсвиле или в округе? — спросил доктор Дэйл.
Доктор Хендерсон вздохнул и внимательно посмотрел на доктора Дэйла.
— Понимаю, что вы имеете в виду, доктор Дэйл. Вы пытаетесь обнаружить, умер ли кто-нибудь в этот период? Ведь он мог превратиться в вампира? Позвольте хоть подумать… Первая неделя сентября…
Хендерсон на несколько секунд задумался, а потом резко поднял голову.
— В то время в Мэйсвиле умерли только три человека: старая дама, лет девяноста, она умерла от старости; молодой фермер, который попал в аварию на тракторе, и младенец, погибший при рождении. Конечно, немыслимо, чтобы кто-то из них стал вампиром после смерти.
— Ну, а какие-нибудь чужие в это время останавливались в Мэйсвиле? — спросил доктор Дэйл. — Я имею в виду, приехал ли в это время кто-нибудь в деревню, с тем чтобы остаться и дальше там жить?
— Только новый телеграфист на железнодорожной станции Мэйсвил — Феллоу. И, конечно, Герритт Геисерт приехал в Мэйсвиль примерно в это же время, но его едва ли можно назвать чужим.
— Герритт Геисерт? — повторил доктор Дэйл. — Это не о нем вы говорили как о единственном обитателе одного из старых особняков в холмах, которые ныне необитаемы?
Доктор Хендерсон кивнул.
— Да, особняк Геисерт — один из старейших в холмах, построен еще в начале восемнадцатого столетия. Как я понимаю, настоящий Геисерт покинул эти места в середине восемнадцатого века, когда и была заброшена большая часть усадьб. Так вот, месяц назад, или около того, в наши края вернулся один из его отпрысков, которого тоже зовут Герритт Геисерт. Появившись как-то вечером в Мэйсвиле, он уведомил о своем появлении власти и предъявил права на старинную усадьбу в холмах. Как я понимаю, днем он занимается ремонтом дома, а в деревне появлялся только по вечерам.
