– Ох, сынок! Досталось тебе не по чину… Надеюсь, свидимся. Не могу запретить тебе высовываться… Тут дело такое, можно сказать, верное… Впрочем, что я говорю, седой дурень?! Какие тут советы помогут! Ты только живи, сынок! Прошу тебя! Для себя прошу! Ведь не смогу я жить, похоронив всю роту… Какой я потом старшина! Молиться буду всем святым и всем чертям! Только живым останься… А то, может, выпьем на прощанье? А? Я полканистры привез. Куда теперь…
– Нет, Петрович, пить не стану! Мне твёрдая рука нужна. Уж очень она чешется! И вот ещё, Петрович, ты матери в Елабугу… Сам досмотри, как бы не послали бумагу, будто пропал сын без вести! Я-то не пропаду! Не тот у меня настрой! Да – мало ли! Ты сам отпиши, как я тут справлялся. Мама у меня. И четыре сестренки. И батя где-то воюет… А ребята наши сегодня геройски погибли… Фрицы не прошли. Ты каждому лично отпиши. Если похоронка придёт – то мать меня оплачет, сколько надо, да и успокоится. Ей так легче будет! А «без вести», так всю жизнь промучается. Ждать никогда не перестанет. Да на каждый стук выскакивать, да плакать и плакать. Уж лучше похоронка! Ты меня, Петрович, не перебивай – меня и фрицы перебьют. Жаль, конечно! Очень жаль! Такая жизнь после войны наступит! Поглядеть бы! Вот что, Петрович, давай-ка, ребят спасай поскорее, и сам поберегись. Ты теперь один всё знаешь: никто не струсил, никто не отступил; все ребята героями погибли! Так и отпиши! Прощай!
Петрович взял лошадь под уздцы и повёл её в тыловую темень. Лошадь натыкалась на мертвецов, шарахалась в стороны, громко фыркала, и Петрович её тихо уговаривал:
– Пошли уж, пошли Сивка! Всем теперь тяжко. Ты вот овса поела, меня поджидая, а к ребятам мы зря спешили… Пробирались с тобой по грязи, будь она неладна, а ведь зря торопились!
В это время, нарушая рассказ, к курилке приблизилась шумная группа солдат, однако слушатели так дружно зашикали, не позволив помешать рассказчику, что тишина быстро восстановилась. Но рассказчик, будто и не заметил ничего, продолжая свою историю:
– Потом и старшину стало не слышно. Приближался мой час. Прилёг я в удобном для обзора местечке, пару гранат приготовил. ППД держу в руках, два полных магазина рядом. Вот, думаю, мне бы сейчас, если по-хорошему, хватило бы нескольких пулеметов. Закрепил бы их на бруствере, да бечёвки к себе протянул. Лежал бы в укрытии, да верёвочки дёргал, а фрицы сами собой бы в штабеля укладывались. Голубая мечта! Жаль, теперь не получится! А ещё бы гранаты на нейтральной полосе разложить, как наши разведчики иногда делают. Они в последнее время над фрицами прямо-таки издеваются. Мало им языка взять, так ещё гранатами что-нибудь заминируют. То в топку полевой кухни засунут гранату вместе с дровами, приготовленными немцами к растопке поутру; то на тропинке к сортиру несколько гранат пристроят. Да так, что их только подпихнуть останется… Но у меня гранат маловато. И приготовил я их на особый случай, когда фрицы обниматься полезут!
