— К сожалению, господа, я вас информировал, что это зависит не от меня, — пожал плечами Альберт Яковлевич и направился к выходу.
— Ребята! — крикнул Зинов. — Чего с ним лясы точить! Объявим забастовку! При Санникове бастовали и при концессии попробуем.
— Правильно! — раздались голоса в поддержку Зинова.
— Господа! — повернувшись около двери, неуверенно произнес управляющий. — Я не страшусь ваших угроз! Вам никто не разрешит бастовать. Если остановите завод, акционерное общество будет жаловаться Советскому правительству за нарушение договора. Кому придется тогда отвечать за последствия? Одумайтесь!
— Подождите, подождите! — стараясь перекричать своих товарищей, двинулся к Альберту Яковлевичу Самсон Николаевич. — Требовать своих прав нам никто не запретит! Не забудьте, что вы не в капиталистическом государстве.
— Хорошо! — сдержанно ответил Альберт Яковлевич. — Я поставлю в известность о ваших требованиях Урало-Сибирскую контору акционерного общества.
Наутро все штрафы были отменены. Рабочие раскусили, что управляющий и его хозяева боятся забастовки, как черт ладана. Встанет завод, все их прибыли полетят, штрейкбрехеров им здесь днем с огнем не отыскать.
— Вчерась Альбертке наши ребята требование обдумали: справную спецодежду немедля запросить, — осторожно, посмотрев на брата, вставил Тереха…
Спецодежда, которой акционерное общество обязывалось бесплатно снабжать рабочих, была выдана им только один раз и давно уже пришла в негодность. Под различными предлогами обмен ее откладывался на неопределенное время. И сейчас, когда на Северном увидели, что Альберт Яковлевич боится забастовки, завком решил требовать с него спецодежду.
— Но с бухты-барахты, понимаете, начинать бастовать нельзя, — пояснил Самсон Николаевич. — Кормиться-то на какие шиши станем? У всех семьи, у многих дети малые. Вот и поехали сначала к умным людям за советом и за помощью.
— Завод остановить срочно надо, — безапелляционно заявил Игнат Дмитриевич, — а то его, побей меня бог, совсем ухайдакают. Время пришло закрывать концессию, самим все в свои руки брать. Ну, Никола, возражай. Чего молчишь?
Но, к удивлению старика, Николай Михайлович поддержал мысль о забастовке:
— Раз концессия не выполняет условий — требуйте! Откажутся — бастуйте! Теперь Республика и без концессий проживет, помощь обеспечим.
* * *
В тот вечер, едва я собрался ложиться спать, ко мне заявился Валька.
— Погоди, Гошка, — серьезно сказал он, оглядываясь по сторонам, — не укладывайся, друг. Еле-еле у дяди Сани до тебя на десять минут отпросился. Один дома?
