Николай Михайлович молча вытянулся по стойке «смирно», а полковник Семин завернул за угол, чтобы оттуда молодецки, приложив руку к фуражке, промаршировать перед провинившимся. Дескать, набирайся уму-разуму! А для дальнейшей науки получай еще и внеочередные наряды!
Но лишь полковник, тяжело пыхтя, как паровоз, скрылся, Николай Михайлович моментально юркнул в соседний двор, который был проходным. Одураченный Семин метал гром и молнии, а на другой день, выстроив весь полк на плацу, подходил к каждому солдату, кто имел на плечах ефрейторские погоны, и чуть ли не обнюхивал их лица. Однако безрезультатно. Старик плохо видел, очки носить не желал, считал, что военного человека они не украшают, и потому обнаружить вчерашнего нарушителя дисциплины не смог…
Так вот этот самый полковник Семин вызвал к себе офицеров, на которых особенно надеялся и которых считал «верными слугами Отечества», и приказал им арестовать подпоручика Плавинского, нарушителя присяги.
— Втолкуйте, господа, нижним чинам, — строго наказывал он, — что подпоручик — большевик! А большевики — агенты кайзера Вильгельма…
Но солдаты обезоружили и прогнали из казармы офицеров, пришедших «растолковывать» и выполнять поручение Семина. Полковник, как стало известно от его ординарца, в гневе стучал по столу кулаками, правда, ничего поделать не мог. Полк явно был на стороне большевистского офицера. С этим приходилось считаться.
Осенью на общем собрании гарнизона солдаты избрали Валериана Плавинского депутатом в Совет, где он возглавил военный отдел. Когда из Петрограда пришли телеграммы, что Зимний дворец взят, а министры Временного правительства арестованы, исполнительный комитет местного Совета созвал в оперном театре экстренное заседание. И с этого дня в городе установилась новая власть.
— Ну, теперь-то ты утихомиришься? — спрашивал старый органист сына. — Своего добился? Пора и семьей заняться. А то Генриетта совсем тебя не видит.
— К сожалению, отец, не утихомирился, — отвечал Валериан. — Враги не дают нам такой возможности. На днях отбываю.
— Иисус Мария! — всплеснул руками Евгений Анатольевич. — Куда, если не секрет?
— Под Оренбург…
В ту пору в южноуральских степях атаман Дутов сколачивал по станицам добровольческие дружины из богатых казаков, бывших царских офицеров, воспитанников юнкерских училищ и кадетских корпусов. Поэтому Центральный штаб в нашем городе начал экстренно формировать специальные отряды против Дутова. С одним из таких отрядов и уехали вскоре Валериан Плавинский и Николай Михайлович…
