Разместив команду в глубоком трюме «Волги», я вошел в отведенную нам с инженером-механиком Шлопаковым двухместную неуютную каюту, снял промокший насквозь кожаный реглан, расстегнул китель, давивший горло, и прилег на голую корабельную койку. Машинально взял со стола одиноко лежавшую книгу в бледно-зеленой обложке, но понял, что читать не хочу. Вспомнил Севастополь, семью, спокойные счастливые мирные дни…
Вот она, «скоротечная война»! Вместо родного Севастополя мы с моря, после боевой позиции возвратились в прежде неведомый порт Поти. Боевые корабли Черноморского флота тоже были вынуждены перебазироваться в кавказские, необорудованные для базирования военных кораблей, порты: Новороссийск, Геленджик, Туапсе, Очамчира, Батуми.
Кроме того, все эти базы обладали вторым серьезным недостатком: они были значительно удалены от районов боевых действий наших подводных лодок, и на переходы морем мы стали затрачивать до семи суток, что значительно сокращало время нашего пребывания на позиции…
Вместе с Григорием Никифоровичей Шлопаковым мы стали собираться в город на почту: в течение нескольких месяцев мы ничего не знали о судьбе наших семей. У меня же была особая причина для беспокойства: я ждал сообщения от Веры Васильевны — она вот-вот должна была родить.
Прежде чем покинуть наше новое пристанище, мы решили познакомиться с некоторыми грузинскими приветствиями. Для этого мы пригласили в каюту моториста Аракельяна. Он явился, как всегда, аккуратно одетый, с добродушной улыбкой и, переминаясь с ноги на ногу, спокойно доложил:
— Прибыл по вашему приказанию.
— Аршак Минасович, вы грузинский язык знаете? — обратился я к нему.
— Знаю, товарищ помощник.
— А скажите, пожалуйста, как по-грузински звучит «здравствуйте»?
— Гомарджоба, — ответил он.
— А как будет звучать «товарищ»?
— Кацо. Мадлобели, кацо, — спасибо, приятель.
— А как обратиться к девушке или женщине?
— Генацвали…
Ну вот, решили мы, теперь не стыдно будет встретиться с жителями загадочного для нас Поти и приветствовать их на родном языке Грузии. Запомнив интересующие нас грузинские слова, мы поблагодарили Аршака Минасовича и стали собираться к выходу в город.
Надев кожаные сапоги и регланы, мы спустились по широкому трапу «Волги» на стенку потийского порта.
Картина, представшая нашему взору, была потрясающей. Торговый порт, что называется, кипел: бескрайняя многонациональная толпа суетилась и волновалась. Это был настоящий муравейник, встревоженный чьей-то недоброй рукой. Одни разгружали стоявшие здесь же, у стенки, транспорты, другие перетаскивали какие-то громоздкие ящики, станки, заводское и флотское оборудование или просто житейский скарб. Певучий украинский говор херсонцев и николаевцев сливался со специфическим говором одесситов, но чаще всего, конечно, слышалась русская речь, и лишь изредка ее прерывали громкие грузинские возгласы.
