Способности Александра определять скорость движения обоза, дискутировать о философии, следить за ремонтом балисты, ставить на сцене фрагменты драмы Еврипида, заниматься строевой подготовкой с войсками, вести споры о Гомере, организовывать гимнастические состязания проявились в Эфесе по-новому. Путешествие по плодородной земле Карий с ее оливковыми рощами, гранатовыми и фиговыми деревьями, виноградниками, фруктовыми садами, зарослями диких роз и мальв заставило на неделю забыть о войне. Однако идиллия разрушилась — к радости полководцев, которые по собственному опыту знали, как праздность парализует боеспособность воинов. Дозор прибыл с сообщением, что жители Милета, вопреки прежнему обещанию, не собираются открыть городские ворота без сопротивления. Персидский наместник, вначале испугавшись, быстро пришел в себя, когда узнал, что четыреста союзнических военных кораблей приближаются, чтобы деблокировать город. В соответствии с девизом, гласившим, что то, что необходимо делать, надо делать быстро, уже та рассвете Александр двинулся в путь. Когда он приблизился к Милету, то у побережья заметил первые паруса. Это были его корабли, а вовсе не персидские галеры, которых ждали из Египта. Триеры Александра закрыли подходы к четырем гаваням и начали выгружать осадные орудия: тараны, катапульты, штурмовые лестницы. Храбрость окруженных с суши и блокированных с моря защитников так же быстро улетучилась, как и возникла, — особенно когда они увидели, что появившийся наконец флот и веслом не ударил, чтобы отважиться на атаку.
Из продавцов они быстро превратились в покупателей, которые через парламентера сообщили: «Мы, жители Милета, остаемся нейтральными, ведь торговля может процветать только в условиях нейтралитета». И пообещали, что если осада будет снята, они откроют город и персам, и македонянам.
«Я прибыл в Азию не для того, чтобы довольствоваться тем, что мне предлагают», — повелел ответить царь.
Спустя двадцать четыре часа Милет капитулировал после первого же штурма. Царь вновь запретил солдатам грабить, как делал это и раньше после занятия маленьких городов, но, в конце концов, и здесь дело дошло до захвата трофеев. Однако Александр не захотел вторых Фив и подарил жителям свободу, а их греческим воинам жизнь при условии, что в будущем они станут воевать на его стороне.
У Милета Александр понял одно: до тех пор, пока он будет неуверенно чувствовать себя в портах Эгейского моря, персидский флот, руководимый опытным Командующим, укомплектованный лучшими моряками Средиземноморья — критянами и финикийцами, по-прежнему останется самым мощным и могущественным. Если Мемнону удастся занять один за другим острова, он, Александр, никогда не сможет обеспечить себе возможность отступления, не считая того, что у него отрежут Афины. Что делать? Этот вопрос вынесли на обсуждение полководцы македонского царя. Парменион советовал предпринять ошеломляющую атаку: на море греки все еще громили варваров, каким бы большим ни было их превосходство. Другие, напротив, склонялись к тому, что победа не даст ощутимых преимуществ, а вот поражение может стать сигналом ко всеобщему восстанию в Элладе. Парменион настаивал на своем и даже обещал в этом случае принять на себя командование флотом; он также рассказал, что недавно орел опустился перед одним из македонских кораблей, и каждый мог истолковать по-своему, что хотели этим сказать боги.
