Быстро поднявшись на второй этаж административного корпуса, я оставил шашку в приёмной и вошёл в кабинет директора кадетского корпуса и взял под козырёк:
— Ваше превосходительство, зауряд-прапорщик Туманов по вашему приказанию прибыл!
Я заметил, что в кабинете ещё находился начальник жандармского управления подполковник Отдельного корпуса жандармов Скульдицкий.
— Что-то случилось, — подумал я и не ошибся.
Примечание МН
Мне всегда казалось, что ОВ неверующий, но ловко скрывает это. Если он не православный, то к какой религии он относится? Обрезания нет. Не схизматик. Не буддист. Чистый ортодокс. Но вот то, что его признают соратником капитана Сорви-голова, в это никто не мог поверить.
То, что его благородие никогда не был верующим, не догадывались и самые близкие ему люди. Даже у меня сомнений не было, хотя я на протяжении многих лет находился в постоянной близости от него и выполнял самые деликатные поручения, заслужив доверие своего начальника. И у священнослужителей тоже не было нареканий. Я видел его зачётную книжечку по делам церкви. Было бы лучше, если бы в этих вопросах были какие-то огрехи, как и у всех других. Когда слишком чисто, то должно закрадываться подозрение, что здесь что-то не чисто. Это у меня стало вырабатывать оперативное мышление или мышление контрразведчика, как говорил полковник жандармерии Петровас. Тут сразу приходят мысли о жене Цезаря, но мы отбросим их в сторону, в остальном его благородие был таким же, как и все. Даже матерился столь виртуозно, что никто не мог сказать, что он воспитывался в пансионе для благородных девиц, а не в нормальном военном училище.
И вот, после прочтения этой главы открывается великая тайна, почему его благородие был на короткой ноге с самим Распутиным Григорием Ефимовичем, а через него и с премьер-министром его высокопревосходительством Столыпиным Петром Аркадьевичем.
С Распутиным ОВ действовал как опытный фармазонщик, но фармазонщик, вооружённый правдивой информацией, в которую трудно не поверить и даже то, как он представился ангелом, которому известна судьба старца, говорит о том, что его благородие азартный игрок, и игрок рисковый. Но во всей своей жизни ОВ не проявлял никакого азарта в играх, как-то: скачки, рулетка, карты, шашки, шахматы, домино. Хотя, нет, в домино-то он как раз играл и играл со всем азартом. Я это видел один раз и больше не видел никогда. В шахматах его бесила пауза, предоставляемая сопернику на обдумывание хода. Мне казалось, что он бы переставлял фигуры мгновенно, а потом схватил доску и ещё огрел противника, но выдержка и воспитание брали верх над естественными инстинктами дикого человека.
