и
Newsweek. Но еще до убийства Джанни Версаче и обретения всемирной известности Эндрю Кьюненен успел пересечь пространство параллельного мира, в котором обретается гей-сообщество современной Америки, — выбраться из прокаженного и смердящего наркотиками подбрюшья полусвета и войти в культурный и привилегированный мир богатых людей, искусно скрывающих свою гомосексуальность.
Эндрю повсюду приходился ко двору. С равной непринужденностью мог поддерживать светские беседы об изящных искусствах и архитектуре, слыл ходячей энциклопедией брендов и статусов. В роли мальчика на содержании был замечен и в пятизвездочном отеле Gritti Palace в Венеции, и на фешенебельной вилле на Кап-Ферра. Затем у него случилась любовь с молодым трудоголиком-архитектором, и — предположительно из-за отказа богатого партнера оплатить ему покупку вожделенной модели «мерседеса» — Эндрю, хлопнув дверью, покинул взлелеянный мир своей извечной мечты.
Сколько бы и что бы Эндрю Кьюненен ни получал, ему было мало и хотелось еще: всё больше наркотиков, всё более извращенного секса, всё более дорогих вин… И как-то так постепенно он пришел к убеждению, что все они ему по жизни обязаны. А разве не так? Ведь он всегда и везде был душой компании, самым смышленым парнем. К двадцати семи годам он успел превратиться не просто в кошмарного самовлюбленного нарцисса, всецело поглощенного собой, но еще и в искушенного патологического лгуна, изрядно поднаторевшего в создании вокруг себя альтернативной реальности, при этом достаточно сообразительного, чтобы вовремя сорвать куш с внушаемых им окружающим обманчивых иллюзий. В кругах людей доверчивых и поверхностных, где он вращался, Эндрю не составляло труда становиться незаменимым. Но под внешним его шармом таился и вызревал злополучный психоз, усугубляемый привычками Эндрю к просмотру жесткого порно с насилием и употреблению кристаллического метамфетамина, кокаина и прочих наркотиков, имеющих широкое хождение в определенных гомосексуальных кругах, хотя говорить об этом и не принято. «Да любой, кто сидел на „кристаллах“ и попадал на измену, способен врубиться в ситуацию, — считает Джо Салливан, имевший в прошлом опыт употребления метамфетамина и лично знакомый с Эндрю по Сан-Диего. — Поверить не могу, что никому вообще в голову не пришло, что всё дело тут в психозе после „кристаллов“».
Распутывая историю Эндрю Кьюненена и докапываясь до истоков его личности, рассчитывать мне приходилось только на саму себя, — а тайны свои он выдавал крайне неохотно. Ребенок-красавец от смешанного брака филиппинца с итальянкой, вундеркинд c
