Полина тоже перестала играть, но головы не поднимала, продолжая сосредоточенно смотреть на клавиши.
- Прости меня, Поль, - хрипло попросил Иван.
Она ничего не ответила. Медленно закрыла крышку инструмента, поднялась из-за рояля и, не оглядываясь, вышла из студии.
* * *
Под забивающий людские разговоры и звуки утреннего пения бестолковых пичуг грохот прибывающего состава, Мирош вынырнул из двери перехода на перрон Киевского вокзала и стал оглядываться по сторонам. Ну и куда он мчится, этот дурацкий восьмой вагон? Нумерация с головы? С хвоста? Ни черта не расслышал.
Иван витиевато ругнулся и ломанулся вперед, пытаясь различить цифры с номером в стеклах окон.
Он проспал.
В том смысле, что не спал совсем, а потом – проспал, задремав под самое утро. Метался где-то в лабиринтах, похожих на извилины собственного мозга, стенки которого полыхают, и ни черта не мог выбраться. Так, не выбравшимся, и вошел в этот день – спасибо Карамбе, разбудил дурным воем, не дал совсем уж сплоховать. Ванька ненавидел не выполнять обещания. Его личный багаж невыполненного и без того был слишком тяжел. Чего утяжелять еще сильнее?
Поезд почти остановился. Мирош сделал последний рывок к выходу из нужного, сегодня – главного, восьмого вагона. И, откинув со лба отросшую челку, остановился, выдыхая после своей пробежки по вокзалу.
Мила вышла последней. Губы ее были сердито поджаты, а глаза скрывались за огромными черными стеклами очков. За этот месяц она, кажется, постарела еще сильнее. Или дело исключительно в хмурости?
Спустив ее чемодан на землю, Иван кое-как улыбнулся – изображать беспредельную радость от встречи с родительницей было лень. И поздоровался:
- Привет! Как добралась? – ни тебе поцелуя в щечку, ни объятий.
- Устала! – проворчала Мила. – Столько времени в замкнутом пространстве.
- В WOG-кафе еще не наливают? – ухмыльнулся Иван. – Ну, для расширения пространства отдельных пассажиров.
- Я, между прочим, на таблетках! – возмутилась мать.
- А чем ты их запиваешь? – еще шире улыбнулся он.
- Ты издеваешься? Ну конечно! – она пыталась изобразить трагизм. – Ты уверен, что я заслужила такое отношение.
- Ну прости, прости. Не удержался. Как самочувствие? Помогают твои таблетки?
- Нет.
- Я так и знал. Ладно, пошли. Покажу тебе твое новое жилье.
- Я думала… может, покажешь, как ты тут живешь…
Иван быстро взглянул на нее, потом растянул губы в улыбку. Уже совсем другую, не похожую на то, как он смеялся в самом начале. Взялся за ручку ее чемодана и перехватил сумку.
