Я зову тебя в Берлин, чтобы не сойти с ума!
Mirosh: Признавайся – завела кого-то?
Mia: Да, у меня есть близкий друг.
Mirosh: =)
Mirosh: Так и знал. Он тебе подходит?
Mirosh: Он тебя веселит?
Mia: Мне с ним хорошо.
Ну хоть кому-то на земле хорошо! Пусть у черта на ногах в долбаном Торонто!
Mirosh: Наверное, я рад, что так вышло. Еще не совсем, конечно. Но когда переживу Берлин, точно буду рад. Песни-то послушаешь? Мне все еще нужен преподаватель по вокалу))
Mia: Обязательно послушаю. Пригласи кого-нибудь с собой, все будет хорошо. А я для тебя – старая тетка, которую ты, к тому же, не любишь.
Mirosh: Я не буду это комментировать, бабуль.
Mirosh: Вопрос можно?
Mia: ??
Mirosh: Я же лучше него целуюсь?
Mia: Ты пьян?
Mirosh: Нет, но планирую=)
Mia: Ложись спать. Утром все будет по-другому.
Она перестанет быть сестрой? Утром – она перестанет быть ему сестрой?
Иван поднял глаза и посмотрел на улицу. Растерянно, устало. Впервые осознавая за это время, где и в каком виде находится.
Сделал еще глоток напитка – завтра репетиция, но сейчас на это было плевать. И взглянул на экран мобильного. Последняя попытка ухватиться за разум успехом не увенчалась. На этом можно упасть на спину лапами кверху. И позволить себя допинать.
Mirosh: Могу я рассчитывать на кофе из Старбакса и прогулку по набережной, если меня занесет доучиваться?
Mia: С удовольствием угощу тебя кофе!
Mirosh: Спасибо, мисс Кларк. Жду вашей оценки своей работы))))))))
Главное – это улыбка. Смайлик в конце, чтобы не казаться невменяемым. С вменяемостью были большие проблемы. Телефон полетел в противоположный угол лоджии, а Иван залпом осушил бокал. Одним махом. Раскрыв рот, смотрел в темноту, а видел фосфоресцирующие глаза приблуды.
Вот так и все. Не получилось. Хотелось ли? Действительно хотелось? Да черта с два. Ему нужен был хотя бы кто-нибудь, чтобы удержать себя по эту сторону человеческого разума.
Впрочем, оставалась ли теперь надежда на это…
«Ты тоже звони, ладно?»
Она говорила негромко, но ему хватило, чтобы расслышать. После озвученного имени «Стас» Иван не мог не вслушиваться. А единственного выдоха «Вань» – оказалось достаточно, чтобы он на секунду оказался в их прошлом, когда они были «Полька» и «Ванька».
Мирош позволил себе глухой стон – вместе с ощущением слабости и опьянения. И воспоминание о том, как она прошмыгнула мимо него в дверном проеме. В нескольких сантиметрах, старательно обходя, тогда как в нем вспыхнуло острое, на грани жизни, желание, чтобы она коснулась его ненароком.
