«Ты тоже звони, ладно?»
Да твою ж мать!
Мирош вырубил воду. Стащил футболку и с остервенением стал вытирать ею шею, лицо и волосы. Приблуда продолжал наматывать вокруг него круги, но вопить уже не осмеливался, держался чуточку осторонь.
- Заткнись, я сказал, - бросил Мирош зверю, предупреждая любые попытки издавать требовательные вопли.
Кошачьи консервы, кошачья миска. Нахер ему вообще сдался этот уродец, когда он сам уродец. Даже еще хуже. Извращенец чертов. Из них с Карамбой вполне можно составить выставку мерзостей. Два экземпляра. Кот и его хозяин. Только у кота, в отличие от него, хоть аппетит здоровый. В себе Мирош давно не видел ничего здорового.
Убедившись, что животное удовлетворенно заработало челюстями, он, ожидая, когда напряжение сменится опустошенностью, как это и должно быть, метнулся в гостиную. Музыку – врубить, чтобы уши закладывало. Ви?ски – в бокал, с горкой. Себя – на лоджию, проветриваться. Как есть, без футболки. Ожидания, что на тополе напротив окон притаились долбаные фанатки, которых можно послать матом, срывая горло, не оправдались. Смешно.
Что еще-то?
Телефон в кармане джинсов.
Поеживаясь от холода, он вытащил его и запустил Ватсап. Два сообщения от Марины. Одно от Боднара.
Нахер. Потом прочитает.
Делая глоток из бокала, он щелкнул по чату с мисс Кларк. У нее часа три дня.
Mirosh: Привет, ты тут?
Mia: Привет! По делу или поболтать?
Mirosh: Я тебе сброшу наши записи последние? Черновик, но мне нужно твое мнение, что я там вытворяю.
Mia: Конечно! Но сейчас я несколько занята, вечером. Ок?
Когда у нее вечер – он спит. Или в бессоннице сходит с ума.
Еще секунда.
Mirosh: Приезжай в Берлин, пожалуйста.
Mia: Мои дела не отменятся. Мы уже говорили об этом.
Mirosh: Мне бы очень пригодилась твоя помощь. А тебе бы не помешал отпуск. Обещаю устроить экскурсию и показать, где самый вкусный кофе.
Mia: Воспользуйся шансом и начни сначала не только карьеру.
Иван хохотнул. Сделал еще глоток. Вискарь обжег горло.
Не жди.
Я не могу.
Поспешил.
Ошибся.
Каждая фраза – ударом в висках. Ударом под дых. Ударом в спину.
Но постепенно, вопреки всему, напряжение его отпускало по мере того, как хмель бил в голову. Он теперь стал легко и быстро пьянеть. Два года не брал в рот, пока сюда не вернулся. И вот пожалуйста. Легкая слабость в ногах. И пульсация в висках.
Mirosh: Почему ты уверена, что я могу?
Mia: Потому что тебе 26 лет.
Mirosh: Ты меня переоцениваешь) Всегда переоценивала)
Mia: И поэтому ты зовешь меня в Берлин =)))
