Рыжая и ее катафилы установили свечи на черепа и достали за рюкзаков банки с пивом и еду. Я отошел от них и, распластавшись по земле, начал забираться в глубокую расщелину, пока не почувствовал, что грудь застряла между двумя большими камнями. В какой-то момент я подумал, что если человек по какой-то причине не сможет выбраться отсюда, например, сломает ногу, запаникует, заблудится, то, скорее всего, его никто никогда не найдет. Его череп пополнит коллекцию в миллионы других, лежащих здесь, и станет подставкой под свечу какого-нибудь будущего катафила.
Изгибаясь все телом и толкаясь ногами, я все-таки пробрался в очередную полость, заполненную сотнями черепов. Эти люди были когда-то обычными горожанами и, по всей видимости, ели в основном ту же самую еду, приготовленную промышленным способом. На мой взгляд, все черепа были какими-то кривобокими, сплющенными, с Λ-образны-ми деформациями неба. Они не производили впечатления нормальных. Некоторое время я осматривал и ощупывал их, сравнивал, изучал.
Конечно, у меня нет большого опыта в изучении скелетов. И все же были заметны явные различия в форме и симметрии между этими черепами и черепами древних охотников и собирателей, изображения которых я видел в книгах и на различных сайтах, прежде чем оказаться здесь. Это и были те самые «нулевые пациенты», у которых появился рот современного человека, выросшего в индустриальную эру.
«Не хотите перекусить?» – спросила Рыжая. Ее слова эхом отдались от голых стен. Я выбрался назад из тесного пространства и присоединился к группе. Они курили в колеблющемся свете свечей, по очереди отхлебывали анисовый арак из бутылки и передавали друг другу какие-то закуски. Рыжая достала ломоть белого хлеба, обернутый в пластик нарезанный сыр и передала мне. Под взглядами уставившихся на меня пустых глазниц я откусил и прожевал кусок.
* * *
Исследователи полагают, что именно такая переработанная пища повлияла на форму наших ртов и на процесс дыхания. В 1800-е годы некоторые ученые высказали гипотезу, что эти проблемы связаны с дефицитом витамина D, без которого не могли нормально развиваться костные структуры тела, черепа и дыхательных путей. Другие считали причиной нехватку витамина С. В 1930-е годы основатель Национальной ассоциации дантистов Уэстон Прайс пришел к выводу, что дело не в каком-то одном витамине, а в их комплексе. Он решил доказать свою теорию, но, в отличие от предшественников, его интересовала не столько причина деформации ротовой полости и лицевых костей, сколько поиски лечения.
