Она позволила Эрлу осмыслить сказанное, потом встала. Кивнула великану. Эрл с трепетом наблюдал, как поднимался хладнокровный амбал в опрятном костюме, галстуке-бабочке и свежей беленькой рубашке — член грозной и уважаемой «Нации ислама», как теперь стало ясно. Он все поднимался и поднимался, раскладываясь, словно живая гармошка, по-прежнему сжимая в великанском кулаке ножик. Когда он выпрямился во весь рост, макушка едва ли не задевала лампы станции. Великан разомкнул ладонь и двумя мясистыми пальцами бережно переложил ножик на скамейку рядом с Эрлом.
— Ну что ж, желаем тебе доброго пути, сынок, — сказала негритянка. — Благослови тебя Господь.
Эрл, все еще сидя на скамейке, услышал рокот подходящего поезда и повернулся к путям, чтобы встретить глазами покрытый граффити поезд линии G, поворачивающий из туннеля. Когда тот остановился, Эрл как можно быстрее вскочил, благодарно шмыгнул в вагон и следил из окна, как женщина и великан — единственные живые души на платформе — задержались на лестнице и проводили поезд взглядом.
Он был единственным пассажиром. И заметил, что ни единого пассажира не было на всей станции. Все это казалось странным. Только когда поезд тронулся, двое на лестнице отвернулись.
* * *
Сестра Го и Суп спустились по лестнице с платформы, потом съехали на эскалаторе на улицу и к кассе в будке. Там сестра Го увидела толпу в пятнадцать нетерпеливых пассажиров, изготовившихся к старту у всех трех входных турникетов. Турникеты были закрыты и загорожены оранжевыми конусами. Она бросила взгляд на будку, и Кельвин, работник транспорта, быстро вышел, убрал конусы, не говоря ни слова, а потом вернулся. Пассажиры бросились через турникеты на эскалатор вверх.
Сестра Го наблюдала, как они торопливо поднимаются на перрон. Когда все скрылись из виду, не повернулась, а только тихо сказала стоявшему позади Супу: «Подожди меня снаружи, ладно?» Здоровяк потопал на выход, а сестра Го быстро подошла к будке, где с непреклонным видом стоял Кельвин.
— С меня должок, Кельвин, — произнесла она тихо.
— Брось. Что было, когда все разошлись?
— Ничего. Мы примчались сюда дворами. Бам-Бам спрятала лотерейные ставки в лифчике. Мисс Изи сказала полицейским, что они с Хоакином опять сцепились. Все хорошо. Хоакин вернулся к делу. Копы уехали. Не знаю, как тебя и благодарить.
— Если сегодня поставишь за меня у Хоакина два доллара, то мы квиты, — сказал Кельвин.
— На какое число ставить?
— Сто сорок три.
