Пиджак достал из кармана «Конг» и прикончил остатки, потом кивнул на Los Soñadores.
— Скажем прямо, Сосиска. Они не «Глэдис Найт и Пипс». Чего это Хоакин достал своих из нафталина?
— А ты надпись не видишь?
— Какую надпись?
Сосиска показал на слова, которые группа нацарапала на картонке: «С возвращением, Суп».
— Суп Лопес откинулся из тюрьмы? — с удивлением спросил Пиджак.
— Так точно.
— Хвала богу! Я думал, Супу дали семерку.
— Дали. Вышел через два.
— А за что он сел-то, напомни? — спросил Пиджак.
— Не знаю. Видать, они разорились на его кормежке и отпустили. Надеюсь, сегодня он не голодный.
Пиджак кивнул. Как и большинство жителей Коза, Супа он знал всю жизнь. Это был мягкий, щуплый, тихий шибздик, который упражнялся в основном во время бега от местных хулиганов. А еще это был худший игрок в бейсбольной команде Пиджака. Малыш Суп предпочитал проводить дни дома, за просмотром «Капитана Кенгуру» — детской передачи о добром белом дядьке, чьи перешучивания с куклами и персонажами вроде мистера Лося и мистера Зеленые Джинсы приводили мальчика в восторг. В девять лет Суп разом вымахал так, как еще никто в Козе не видел. Взлетел от метра сорока до метра шестидесяти. В десять уже стал каланчой почти под метр восемьдесят. В одиннадцать перевалил за метр девяносто, и теперь ему приходилось сидеть прямо на полу в гостиной матери и гнуть шею, чтобы смотреть по черно-белому телевизору «Капитана Кенгуру», чьи кукольные выкрутасы и шуточки в этом возрасте он находил все более унылыми. В четырнадцать он вовсе позабыл «Капитана Кенгуру» в пользу новой передачи — «По соседству с мистером Роджерсом», о добром белом дядьке с куклами покачественнее. И заодно накинул еще десять сантиметров росту. К шестнадцати он перевалил за два метра, весил сто двадцать пять кило — ни единого грамма жира — и лицом был так страшен, что мог бы поезд на ходу остановить, даже будучи благодушен, как монашка. Но, увы, и в бейсбол Суп играл не лучше монашки. Несмотря на габариты, в команде Пиджака он оставался худшим игроком — отчасти потому, что из-за роста его страйковая зона стала размером с Аляску. Плюс Супу была чужда сама мысль ударить по мячу или чему угодно другому.
Как и многие из команды Пиджака, Суп пропал с радара козовских взрослых, когда вошел в лабиринт переходного возраста. То он делает очередной страйк под гогот команды противников из Вотч-Хаусес, а то уже слышишь, что Суп попал в тюрьму — во взрослую тюрьму — в семнадцать лет. За что он туда попал, никто как будто не ведал. И неважно. В Козе все рано или поздно проходили тюрьму. Будь ты такой маленький, что можешь просочиться в трещину в тротуаре, или будь ты ракетой, что проходит звуковой барьер, все едино. Когда общество обрушит тебе на голову молот правосудия, деваться будет некуда. Супу дали семь лет. Неважно за что. Важно то, что он вернулся. И это — его праздник.
