— Откуда мне знать, что я уже не открыл этим ключом дверь и не продал то, о чем идет речь? — спросил Элефанти.
— Ежели так, ты бы не отсиживал зад в этом благословенном богом вагоне в такую рань, чтобы перевозить барахло, которое сам зовешь товаром, а если я правильно помню по старым денькам, посмотрим-ка… трехметровый кузов, тридцать четыре ящика, по сорок восемь долларов ящик, и если это сигареты и где-нибудь пара ящиков бухла, то речь идет о… дай бог пяти тысячах прибыли и полутора на кармане, когда дашь на лапу всем, включая Горвино, который заправляет этим доками, — и кстати, знай твой отец, что ты все еще ходишь под Горвино, наверняка бы тебе накостылял. И уж точно был бы потрясен.
Элефанти побледнел. А у старика хватало наглости. И мозгов. Да и смысла в речах.
— Значит, цифры складывать ты умеешь, — сказал он. — И где же эта штука, которую нельзя называть?
— Я только что назвал. В ячейке, наверное.
Элефанти пропустил это мимо ушей. Никаких названий он еще не слышал. Так что спросил:
— Квиток есть?
— Что?
— Ну, чек? Квитанция со склада. Какая ячейка твоя?
Ирландец нахмурился.
— Гвидо Элефанти квитанций не выдавал. Хватало его слова.
Старикан молчал, пока Элефанти это осмыслял. Наконец Элефанти заговорил:
— У меня пятьдесят девять ячеек. Все закрыты на замок лично теми, кто их снимает. Ключи есть только у владельцев.
Ирландец рассмеялся.
— Будь ты человеком. Ну может, не в ячейке.
— А где тогда? Где-то зарыто?
— Если будешь соображать вполсилы, мы с тобой каши не сварим. Оно должно оставаться чистым, сынок. Чистым, как мыло «Палмолив». Твой старик за этим бы проследил.
— Это как еще понимать?
— Напряги извилины, малой. Где бы оно ни хранилось, оно должно оставаться чистым. Считай, оно и есть мыло или внутри куска мыла. Вот какое оно маленькое. И я думаю, точно останется чистым, если хранить в большом куске мыла. Такого оно размера.
— Мистер, приходишь ты ко мне, поешь загадками. Говоришь, эту хрень — что бы это ни было — нужно отвезти в аэропорт на грузовике, хоть она размером с кусок мыла. Что она должна быть чистой, как мыло, а то и быть мылом. Я что, по-твоему, такой дурак, что буду землю носом рыть ради мыла?
— Мыльной пены можно будет накупить с прибыли на три миллиона. Плюс-минус пару долларов. Если состояние хорошее, — сказал ирландец.
Элефанти следил, как ближайший к ним рабочий потащил ящик от двери вагона к поджидающему снаружи грузовику. Следил, как рабочий задвинул ящик в кузов, не говоря ни слова и не меняясь в лице, и решил, что тот ничего не подслушал.
