– Расскажите нам о своем возлюбленном, белогвардейском, а позже и фашистском офицере. Ну же, мы ждем!
– А? – Мария беспомощно захлопала глазами, – про кого рассказать? Про какого белогвардейца? – она встрепенулась и принялась утирать заплаканные глаза, – не знаю никого. Наговаривают на меня…
– Врешь! – Дадуа все еще крепко держал женщину за волосы, – говори! Где он прячется? Как его найти?
Он с силой швырнул Марию на стоявшую возле стены узенькую койку и выпихнул на середину комнаты два тючка, которые стояли под колченогим обеденным столом.
– Присмотри за ней! – крикнул он мне, а сам принялся потрошить объемистые, явно второпях вязаные тюки.
В одном из перетянутых грубой веревкой свертков оказались завернутые в чистую тряпицу старинные фотографии. На одной из них был изображен мужчина приятной наружности. Темноволосый красавец был облачен во фрак, еще на двух тот же человек позировал фотографу в белогвардейской форме и мундире капитана войск вермахта.
– Кто он?! – Дадуа с силой ткнул женщине в лицо стопкой фотографий, – говори! Иначе, застрелю из этого самого пистолета! – он выхватил из кобуры ТТ и приставил его ко лбу Марии.
Та, и без того потерянная, испугалась еще больше. Губы ее дрожали, она пыталась унять дрожь, но, тщетно.
– В-все с-с-скажу, – наконец выдавила из себя она, – а не скажу, все одно под пытками узнали б вы правду. Это поручик Лозницкий, он же капитан германских войск Герман Корх, по крайней мере, он мне так представился, когда появился здесь вторично. Я любила этого человека и родила от него дочь. Он о ней, кстати, не знал сначала даже. Я уже стала про него забывать, но недавно он появился вновь. Все такой же молодой, как и прежде. Я, в первый раз встретившая его еще девчонкой, становилась старше, он же не старел…
Она замолчала и смотрела вдаль, куда-то мимо нас, но Вахтанг не собирался прекращать допроса.
– Ваш хахаль был упырем, Самым обычным кровососам. Не говорите только, что вы об этом не знали.
– Знала, – Мария вновь заплакала.
Она рыдала так горько, что мне стало искренне жаль несчастную, но взгляд Дадуа оставался суровым. Он молча смотрел на Марию, и женщина вновь начала говорить.
Выяснилось, что молодой офицер Лозницкий, служивший до революции где-то под Варшавой, был укушен как-то одной знатной польской панночкой. После этого он почувствовал себя будто заново рожденным. Новое состояние весьма понравилось новоиспеченному вампиру. Все его чувства обострились, Лозницкий стал сильнее, выносливее и даже обрел некий новый лоск, которым очень гордился.
