– Сорок шесть – далекий от старости возраст.
– В сорок шесть я буду никому не нужным, точно древний старик. Видишь ли, специфика моей деятельности предполагает, что я симпатичен и относительно молод.
– Мне будешь…
Он посмотрел на меня, слегка повернув голову – взгляд немного печальный, но больше насмешливый.
– Полагаю, я генетически не запрограммирован для столь длительных отношений. Так что к тому времени, как мне исполнится сорок шесть, ты будешь где-то очень далеко от меня, припоминая наши встречи разве что с чувством легкой гадливости. Как и все остальные, кого угораздило со мной связаться.
Эта фраза задела меня, но я не подала вида.
– Тебе только двадцать шесть. Еще не поздно все изменить. Ты умный. Справишься, если захочешь. Вместо того, чтобы спускать деньги на шмотье, ты мог бы откладывать их на черный день… или купить квартиру… заняться учебой… получить стабильную профессию… найти хорошую работу.
– В смысле нормальную работу, где не придется предоставлять в пользование свою задницу и прочие части тела?
– Да, – твердо подтвердила я, хотя грубость его слов меня покоробила.
– Ну что ты, – произнес он с той похабной интонацией, которую я всегда ненавидела. – Это же придется действительно работать, а не просто ебаться.
Между нами повисла напряженная пауза. Науэль каждой порой источал недовольство. Я уже пожалела, что решилась-таки поднять эту тему. Сейчас я словно шла по битому стеклу.
– Ты говоришь, я могу изменить свою жизнь, а думаешь – «должен», – начал Науэль, и я заранее напряглась, предугадывая его следующие слова. – Но то же относится к тебе. Моя жизнь помойка, признаю. Но твоя не лучше. Ты живешь со свиночеловеком, которого ненавидишь, в доме, где тебе все омерзительно. Заставляешь себя искать работу и увольняешься почти сразу, как находишь.
– Я же рассказывала: гребаный начальник прикапывался ко мне.
– И на предыдущей работе. И в той кафешке. Да везде. Твоя типичная история. Либо все начальники сволочи, либо с тобой самой что-то не так.
– Я…
– Скоро ты вернешься домой, запрешься в ванной, и он будет орать на тебя сквозь дверь. Считаешь, это нормальное существование?
Я нахмурилась.
– Не знаю.
Науэль поднял руки, сцепил пальцы в замок и потянулся.
– О, ты прекрасно все знаешь. Я ничего не делаю, чтобы изменить свою жизнь и измениться самому. Ты ничего не делаешь. Видимо, нас все устраивает. Такой вывод напрашивается, разве нет?
– Да, это выглядит именно так. Но мы не…
