Дом на берегу - Литтмегалина

И мне снится сон, многократно виденный прежде… и я все так же не могу проснуться.

– Он вернулся, мисс Анна, но не таким, каким вы ждали его, – произносит Хаксли.

Услышав эту фразу в очередной раз, я уже не способна почувствовать что-либо, кроме усталости. Перед моими глазами стоит черная стена. Мрак разойдется позже – после того, как Хаксли известит меня о событии, разрушившим всю мою жизнь.

Следующие минуты заполнены мраком и тишиной. Там, где прежде было холодящее осознание, теперь – зияющие пустоты. Наконец, Хаксли объявляет – монотонно и мрачно, словно сообщает о собственной смерти:

– Мистер Сноу умер, мисс Анна.

Какой торжественный и печальный миг. Думал ли Хаксли, что мой отец доигрался?

Мрак распадается быстро тающими хлопьями, и теперь я вижу сутулую спину Хаксли, его поднятое лицо на тонкой старческой шее. Я смотрю на него сверху, стоя на длинной лестнице; ступени под моими ногами выстилает новый алый ковер – как вскоре выяснилось, непозволительная для нас роскошь.

У Хаксли морщинистые провисшие веки, глаза обесцвечены старостью, отчего он кажется слепым. Хаксли уже полвека служит в нашем доме, он бесконечно древний, как та терракотовая индейская статуэтка в гостиной, и столь же бесконечно добрый. Он нянчил меня, а прежде моего отца, и помнит не старым еще человеком моего дедушку, ушедшего до дня моего появления на свет. Хаксли стал слаб и рассеян. В действительности от него мало толку: он забывает, какой день недели сегодня, забывает имя кухарки, забывает передать письмо сразу после того, как возьмет его из рук почтальона (впрочем, в этих конвертах давно не приходят письма, только счета). У него дрожат руки, и поэтому он больше не подает чай. Но мы с отцом любим его и бережем его гордость: если Хаксли узнает, что только из любви к нему мы держим его в доме, он уйдет, и поэтому мы стараемся чаще поручать ему всякие мелочи, притворяясь, что они важны для нас. Хаксли верит – он полезен, может быть, даже незаменим – и всем доволен. Старики как дети – с ними легко хитрить…

(Мой бедный Хаксли. Мне больно представить его нынешнее существование… Рядом с ним нет людей, которым он нужен).

– Мистер Сноу умер на корабле. Уже близко к берегу, – продолжает Хаксли.

У папы была больная печень. Утешая меня, расстроенную его очередным отъездом (в детстве я переживала отсутствие папы болезненно), Хаксли однажды с упреком заметил о его болезни: «От разгульного образа жизни…» И тут же умолк. Вырвалось. Хаксли давно знал то, что мне стало известным только после смерти отца.