– Как не понять.
– Обезглавить банду – такое не прощают. На тебя открыта охота.
– М-да. И стоило городить огород с этой Зоной? – сказал я.
– Ты прав. Человечество криминал-free не состоялось.
– Да уж. Хотели как лучше… – сказал Вараксин.
– Кстати, как тебе наш сектор? – спросил Ратников. – Не пожалел?
– Я хотя бы попробовал.
– И ведь получилось. Ты всё провернул, как надо. Любо-дорого смотреть, – Ратников щёлкнул пальцами, высветился экран.
…Ага, иду сквозь толпу, уже без очков. Показался Носорог, в его сторону не смотрю. Отделившись от толпы, тот идёт к подъезду. Съёмка с левой стороны, девочка в кадр не попадает.
Резко сворачиваю вправо; нагнав Носорога, выхватываю «Беретту» – огонь!
Дую в ствол и, перешагнув через труп, презрительно сплёвываю:
– Кто ещё хочет комиссарского тела?
Камера открывает улицу, видно, как толпа отхлынула.
Господи, неужто это я? И почему не видно девчонки?
– Стоять, суки! Бо́шки разнесу! – крутанув пистолет по-ковбойски, стреляю в воздух.
Люди смотрят на меня с опаской. С опаской и восхищением.
– Как в кино, – сказал Белый. – Пятый раз смотрим, никак не налюбуемся.
– Ну? Разве ты не крепкий орешек? – подхватил Вараксин. – Пришёл – увидел – победил. С молодецким посвистом.
– Молчу. Ибо скромен, как все великие люди.
– А я скажу. Ты наш человек. Давай-ка подведём итоги, – Ратников закурил. – Первая поездка в Зону – задачу решил. Так?
– Нет ничего лучше изящно выполненной работы.
– И с сотником разобрался мастерски.
– Сам удивляюсь. Хотя… Ведь на кону была моя жизнь.
– Вторая командировка, – сказал Ратников. – И с эликсиром решил вопрос, и с планом получилось. Правильно?
– Не надо оваций. Поставьте цветы в машину.
– К тому же ухлопал Уругвая.
– Жаль, что меня не видела баронесса.
– И последнее. Носорог, – Ратников кивнул на экран. – Ты и здесь не оплошал.
– Я сам в шоке – без очков даже в стену не попадаю. Принести справку от окулиста?
– Вот видишь, и биография у тебя безупречная. Итак, мы имеем к тебе предложение.
– А точнее?
– Войти в штат нашего сектора. Тогда мы сможем тебя прикрыть.
– Не, ребята, не про меня такая жизнь. Заждались родные рукописи.
– А вот тут, батенька, мы вас и поправим, – сказал Вараксин. – Для кого ты писать собрался? Какие читатели? Они мертвы. Уж десять лет народ живёт в интернете да в телевизоре. А книги – глас вопиющего в пустыне. Или на кладбище.
– Не-а, немножко наоборот. Не понимаете вы моей музыки. Сочинительство – занятие более чем настоящее. Божественное. Сигареткой угости, Анатолий Борисович.
