А вот и мой Гамлет:
Святители небесные, спасите!
Благой ли дух ты или ангел зла, дыханье рая, ада ль дуновенье, к вреду иль пользе помыслы твоими…
Слова, слова… все дело в словах! Нельзя не швырнуть их во мрак, иначе они просто разорвут тебе грудь, где шевелятся словно живые, раскаленные, язвящие душу угли, ежесекундно грозящие поджечь фитиль невиданного по мощи заряда; слова выстраиваются во взрывоопасные цепочки, они ждут своего триумфа — стоит произнести их, как воздух в гремучую смесь:
…Не дай пропасть в неведеньи.
Скажи мне, зачем на преданных земле костях разорван саван? Отчего гробница, где мы в покое видели твой прах, разжала с силой челюсти из камня, чтоб выбросить тебя?..
Призрак зовет меня. Я следую за ним.
Откуда эта скорбь в душе? Говорят, смерть естественна, с лукавой хитростью она прячется в нас и во всем, что нас окружает… Как избежать встречи с ней, если клеймом ее отмечена каждая клетка в теле?
Нет, мне этого не понять. Если смерть — это нечто естественное, то почему ее так страшатся? Почему люди так и не смогли привыкнуть к ее лику? Почему гонят прочь, льют слезы, рвут на себе волосы, ведь куда проще научиться умирать?
Твоя смерть, отец, не останется неотмеченной, но что это изменит?
Мщение… какой примитив! Смерть за смерть, око за око: неужели отвечать преступлением на преступление — это достойно? Не вижу смысла, ведь отец Гамлета по-прежнему останется призраком.
Разве я не прав, Бернардье?
Я хочу знать, отчего все это так бередит мне душу.
Ведь это только слова, только игра? Макс живехонек, Гертруду играет добрейшая Доротея, колонны бутафорские, меч пластмассовый, так почему же душа у меня не на месте, Бернардье? Всё знаю, всё понимаю и тем не менее… Разве может быть, чтобы слова были во всем виноваты?
Разве они нечто большее, чем набор звуков? Как могло случиться, что слова этой истории, известной с незапамятных времен, так наэлектризовывали мою позитронноплатиновую душу?
Зачем человеку делать из смерти фетиш? Не могу понять. Тут, вероятно, дело в том, что самому мне умереть не дано. Но ведь я и не живу, верно? Я всего лишь вещь, а вещь изнашивается, выходит из строя, ржавеет, но только не умирает. Вещи не умирают. Итак, я вещь, которая играет Гамлета, ясно? Умереть я могу лишь на сцене, что и делаю сотни, тысячи раз, но в действительности у меня просто пластины покрываются красноватым налетом, синтетические мускулы теряют эластичность, уничтожаются позитроны в черепной коробке, плутониевые батареи стареют и садятся. Вот и всё.
