– Нет, я тоже могу ошибиться. Все мы люди. Нам это свойственно. А в моём предложении ошибка исключена.
– Объяснись.
– У меня не было детства. Я был беспризорником, – увидев недоверчивую улыбку Князева, парень в шапке немного раздражённо добавил: – Это вы, жители больших городов, никогда ничего не видите дальше ваших кольцевых дорог. А на просторах России творилось и творится всякое. Я своих родителей в пять лет потерял. Не знал ни имени своего, ни фамилии, ни места, где родился. Особенно обидно было, что в голове не осталось воспоминаний ни о папе, ни о маме. Как они выглядели, я не помнил.
– Это ты к чему?
– К тому, что я всё детство просил милостыню, воровал и работал в поле, собирая лук, чеснок и хлопок. Шесть лет назад в НИИ на Кирова я встретил Климента Ефимовича Ряховского, выдающегося учёного. Я там одновременно санитаром, уборщиком и дворником подвязался. Как-то раз, рассказал я ему о своей проблеме, и он провёл надо мной опыт. Этот опыт помог мне всё вспомнить до мелочей. Климент Ефимович подключил меня к специальному аппарату и методом гипноза отослал в детство. Так я узнал своё имя. Родился я, судя по описанию мной улиц города, где-то в Средней Азии. Мне даже удалось увидеть ту последнюю для нашей семьи ночь. Я проснулся, когда мать схватила меня в охапку и забралась со мной в кладовку. Отец находился в комнате и успокаивал, что всё будет хорошо, нас не тронут, и мы завтра с утра побежим на вокзал. А из-за стены раздавались дикие визги соседей, которых резали пачками.
Он замолчал, а затем вздохнул:
– Вот так я вспомнил мать и отца. Всё до сих пор стоит перед глазами. Расправившись с соседями, они взломали дверь нашей квартиры. Я видел, как убили моего отца. Мама была очень красивой и её потащили в спальню. Остальные твари стали рыться в наших вещах. Мать кричала: «Юрка, беги!» И я убежал.
Он снова помолчал минуту и подытожил свой грустный рассказ спокойным холодным голосом:
– Вот такие дела порой творятся в наше чрезвычайно просвещённое время. Спасибо профессору, что помог мне получить паспорт и российское гражданство. Так вот, если вы отвезёте меня к нему в институт, я чётко увижу лицо того парня в ветровке. И тогда смогу либо подтвердить свои обвинения, либо опровергнуть.
– Хорошо, – Князев не знал, как ему относиться к рассказу странного на вид свидетеля. – Ты пока иди. Если понадобится такой эксперимент, я позвоню.
Адливанкин вернулся через час. Он стал осматривать шкафы и то, что лежало на столе капитана.
