Все время своего рассказа я, чтобы ничего не упустить, смотрел перед собой в одну лишь точку огромного стола для заседаний, а по окончании поднял глаза на слушателей. Можно было не сомневаться, что рассказ мой произвел на них впечатление, такая воцарилась тишина. Они снова, как после рассказа о Золушке, сидели застыв, и в сумраке кабинета я увидел, как белели их расширенные от шока и удивления глаза. Да у Борща еще в углу рта появилась слюна, которую он, не успел сглотнуть, но поймав мой взгляд, подцепил языком и избавился.
– Вот, примерно так… – подвел я итог.
Колмыков еще некоторое время был не в состоянии говорить.
На улице снова сверкнула молния. Прогремевший секунд через пять гром, вернул его к разговору. Он аккуратно начал.
– А как имя этого… парня… у которого мать провизор?
– Саша… не знаю… пока Сашей назвал…
– А-а-а, тезка!.. Хорошо… А живет он где?
– Я не знаю… Вы же читали мои произведения: я стараюсь избегать названий населенных пунктов. У меня такие… отстраненные, собирательные образы. Для читателя, я думаю, не слишком важно где именно произошла история. Она же вымышленная.
– Да нет! – отчетливо и, как мне показалось, с отвращением ко мне и моим сочинениям, сказал полковник. – Очень большое имеет значение где она произошла! Огромное имеет значение! Читателям, может, и все равно, также, как и нам до их мнения, а вот нам не все равно. Вы знаете этого Сашу?
– Я могу насочинять про него сколько угодно. Каким я его придумаю, таким вам и представлю.
– Сочинять нам здесь ничего не надо. И представления разыгрывать тоже – это может грустно закончиться! – с нескрываемым раздражением сказал Колмыков. – Кто рассказал вам эту историю если не сам Саша? Где сейчас эти убийцы?
– Да нигде их нет! Александр Анатольевич, я же вам в который раз говорю: это вымышленная история. Ее детали я придумываю, бывает, на ходу: хоть за обедом, хоть в транспорте, потом записываю и получается рассказ или повесть… Я так пишу. Может кто по-другому, я не знаю…
– То есть ни Сашу, ни его друга вы не знаете?
– Нет, конечно.
– Места убийств и сколько всего жертв на счету у этих маньяков тоже не скажите?
Я похолодел. Что было отвечать на верный провокационный вопрос из книжек по психологии? Про вымышленную историю он не слышит. Ответить прямо на заданный вопрос – «не скажу»? Это значит знаю, но не собираюсь сообщать! Ответить: «не знаю», значит косвенно признать, что история реальная, а я просто не в курсе некоторых деталей, а именно: сколько конкретно убито людей. Про три трупа знаю точно, – я уже про них рассказал, а вот дальше, типа, извиняйте, со счета сбился… Вот это я попал!
