– Саныч, мне нужно завершить кое-какие дела. Не хочу людей подводить. Но в следующий раз, обещаю, сто процентов поеду. Ты же не останешься? – спросил я, с нескрываемым волнением ожидая его ответ.
– Я знаю твои дела. Их можно и там поделать. Ты зря думаешь, что там глухомань. Перебои со светом и связью бывают, конечно, особенно в сезон дождей, но это все кратковременно. В общем, смотри. Как хочешь. Я в этот раз еще не останусь. Мне к родным вернуться надо. Да я бы тебе сказал если б решил не возвращаться.
– Давай тогда до следующего раза?
– Давай, думай. Сейчас там пока не сезон, поэтому билеты есть. Если созреешь, – в любой момент купим. Еще пара дней на раздумья.
Пока Борщ трясся в поезде и вместо изучения материалов по делу Алешинского писателя гонял в планшете шарики, в конторе состоялось запланированное мероприятие.
Зал на три сотни мест заполнился почти полностью. Кроме сотрудников самого управления пришли, приглашенные из других подразделений руководители и их замы; приехал, удостоенный, как это обычно бывает, незаслуженно высокого внимания, чей-то адъютант из Министерства внутренний дел; за сценой топтался и шумел хор из подшефного детского дома.
Хор, в отличие от бесполезного помощника министерского чиновника, оказался тут вполне уместным, так как собрание значилось итоговым и посвящалось первой годовщине существования управления. Дата не слишком «говорящая», но значимая и поэтому поводу решили организовать небольшой концерт. Кроме детдомовцев выступал только начальник управления, генерал, Ершов Алексей Григорьевич, с речью, и все мероприятие уложилось в час общего времени, чтобы не отвлекать работников от насущных проблем.
Колмыков был вчера у него с докладом и как мог двадцать минут толок воду в ступе. Немногочисленные достижения Яшина, Псальского и Алешина пришлось размазывать на весь отдел из двенадцати человек. В результате кое-какие успехи не стало видно вовсе. Колмыков потел и стеснялся преувеличений, а генерал, не меняясь в лице, сидел и слушал.
– Знаешь, что я тебе скажу, Анатолич? – спокойно начал Ершов. – Ты вот зря мне тут выдумываешь. Я разве не понимаю, что один год – это слишком малый срок? Да если бы мы с тобой гражданские были, – вообще бы наплевать… Но на нас с тобой форма. Думаешь я боюсь за себя? Чего и кого мне бояться? Я уж столько всего повидал… И звание у меня есть, и возраст солидный. Попросят – уйду, ничего доказывать не стану. Друзья поймут, до завистников мне дела нет. Только знаешь за что неловко? Молодежь завтра придется обманывать!
