Аннетт крепко сжала его ладонь и, затаив дыхание, ступила на гладкую поверхность зеркала.
Их перемещение длилось целую вечность. Дольше, чем в пекарне с Анри, дольше, чем когда-либо. В одно из мгновений дыхание Ани сбилось. В груди клокотала паника, готовая вырваться наружу вместе с их завтраком.
Скрежет.
Острая вспышка боли где-то в боку и в руке…
Короткий, злой крик Алана.
Темнота.
– Хранитель будет недоволен, Хранитель вас не приглашал! – Скрипучий голос растягивал слова, а вместе с ним нарастал рокот.
– Мы сами себя пригласили, – отозвался Алан.
Он выпустил несколько магических шаров, и те осветили… место, в которое они попали.
Первое, что бросилось в глаза, – золотистые звенья под ботинком Алана.
– Ты видишь? Видишь? Возьми же, возьми часть ключа! – Аннетт тревожно заговорила, чувствуя, что времени у них мало.
Алан не ответил, но услышал и выполнил просьбу.
Затем шары показали разбитые кирпичи, осколки стекла, пыль, щепки, сломанные трубы, задвижки, ржавые гвозди и цепи. Они, словно змеи, тянулись в темноту, переплетались между собой, а после выныривали из нее. Там, где кольца были на скорую руку приварены к железному тазу, в котором плавало пульсирующее сердце необычного серого цвета с оранжевыми вставками.
– Ищите другой дом, другой, пока я не погубил вас под собой! – с рыком прогремел голос.
Стены из блеклого кирпича задрожали, и, прежде чем Алан успел что-либо сделать, поднялась волна пыли, и их вытолкнуло на улицу.
Аннетт едва устояла на ногах.
Тыльная сторона ладони саднила – вся в царапинах. Щека, судя по неприятному жжению, тоже. Но сейчас Ани это не заботило.
– Алан? Алан! – Она встревоженно звала его, но никто так и не ответил.
Одна посреди сумрачной, напоминавшей Нордвуд улицы. Но все здесь было иначе: фахверки, которых никогда не увидеть в сумрачном городе, высокий шпиль где-то за красными черепичными крышами, пронзительный ветер, злобно завывающий где-то в подворотне. И ни души.
Слезы обжигали щеки. Плевать на эту слабость, плевать на все!
Сейчас, оказавшись среди старинных домов, Аннетт едва дышала.
Кто-то пытался вырвать из груди все теплое, что в ней было.
Но ключ был найден.
Алан
Он до боли крепко сжимал в руке ключ. Перемещение было долгим, неприятным, полным призраков. Перед глазами все еще стояло едва пульсирующее сердце здания. Впервые он ощущал, насколько мерзко и неприятно было внутри. И теперь, казалось, на нем остался отпечаток смерти.
Хранитель и живые дома. Что-то знакомое вертелось в голове.
