Любопытство Софи разыгралось. Она должна была непременно выяснить, кто такой Яспер. Расстегнув пряжки кожаных ремней, перетягивавших сундук, она освободила замки-защелки и откинула крышку. И не сдержала вздоха удивления: сундук был полон картинок, небольших, но очень красивых. Дюжины картинок, одна лучше другой.
Все выглядело не нарисованным, а настоящим, – казалось, животные и люди вот-вот сойдут с листа. Софи сразу узнала и дом, и садик в Лощине. Лесной ручей – вон он, журчит в лесу, за изгородью. Березовую рощу. Осторожно, обеими руками, она вынимала из сундука рисунок за рисунком. Вот Якоб произносит молитву перед едой. Йозеф дремлет у очага. Пестрые голубые яйца в гнезде. Шатци нос к носу с олененком. Софи рассматривала их подолгу, дивясь тому, как подробно и с каким чувством проработаны все детали. При всей незамысловатости сюжетов и простоте изображенных вещей возникало ощущение, будто она заглядывает прямо в душу художника. Ее собственное сердце громко мурлыкало от восторга.
– Странно, почему братья не вставят их в рамки и не развесят по всему дому, – сказала она вслух и глубже запустила руку в сундук. Ей попалась картинка с Юлием: тот держал в руке веточку розмарина и, как обычно, хмурился. Еще рисунок – медвежонок на цветущей лесной опушке. Лисица выглядывает из зарослей шиповника. Стая ворон расселась на дереве…
…Под деревом стоит человек.
Улыбка сбежала с лица Софи так же стремительно, как сосулька падает с крыши. Склонившись над картинкой, она вгляделась в изображенного на ней человека.
Его лицо было как череп, выбеленный ветрами и солнцем. Длинные пряди черных волос ниспадали на плечи. Обсидиановый венец украшали темные драгоценные камни.
– Я же его видела, – прошептала Софи и услышала, как сердце громко забилось.
Что-то смутное и пугающее, словно призрак, шевельнулось в глубине ее памяти. Однажды этот человек смотрел на нее сверху вниз, а его губы кривились в жестокой усмешке. Но тогда с ним была женщина.
Где это было? Когда? Она точно не встречала его раньше. Иначе она помнила бы. Разве забудешь бездонную глубину этих черных глаз? Эту грозную улыбку?
Софи попыталась снова вызвать недавнее воспоминание – вернее, видение, – рассмотреть его поближе, зацепиться за какую-нибудь деталь. Бесполезно. С таким же успехом она могла бы цепляться за струйку дыма. Братья никогда не говорили о незнакомце в черном, и все же вот он, на рисунке. Может быть, Яспер его знал? В ту же минуту ее поразила догадка: что, если он и есть Яспер?
