– В последнее время работать у нас, я имею ввиду нашу «Искру», становится небезопасно. Вчера пытались убить меня, взорвали машину. Только по счастливой случайности я не пострадал, но погиб другой, совершенно невиновный человек. Так что эту случайность вряд ли можно назвать счастливой.
Он замолчал, а потом резко встал и подошел к окну. Немного постоял, раскачиваясь с пятки на носок и глядя на улицу. Вернулся, снова сел и продолжил:
– А сегодня мы узнаем, что мертва Назира. Здесь становится слишком опасно. Сейчас приедет начальство, и будем думать, что делать дальше.
– В смысле, «что делать дальше»? – переспросила Кира.
– Вот придет Востриков и все скажет. Потерпите. А пока, Глаша, подумай, за что могли убить твою подругу. Вспоминай, может она тебе что-то говорила? Скоро все равно будет полиция, придется отвечать.
– Как убить? – ахнула Глафира. – Вы же сказали, она мертва. Просто мертва. Ну упала, ударилась, ну с сердцем плохо стало!
– Нет, Глаша, ее убили. Задушили. Прямо после программы «Сатисфакция». В костюмерной убили и завалили всякими тряпками. Программа закончилась, охранник все осмотрел и закрыл дверь. Там же столько шмоток, ничего не заметишь. Ну а впереди выходной, понедельник… А на следующий день пришла уборщица, она и нашла…
Дверь приемной распахнулась, и размашисто вошел Похлебкин. Несмотря на неунывающий характер вечного балагура, Олег Витальевич был явно подавлен. Волосы, обычно аккуратно уложенные, были растрепаны, щетина переросла длину, задуманную Бородиной. И самое невероятное – у него не был закатан рукав рубахи, что выдавало высшую степень смятения.
За ним семенил короткими ножками Востриков, воинственно выставив вперед подбородок.
– Ребята, вы уже, наверное, знаете обо всем, что у нас случилось. За два дня погибло два человека. И это не считая взрыва в приемной «Возрождения». У нас становится слишком жарко. Поэтому мы предлагаем тем из вас, кто хочет, покинуть общественную приемную. Заниматься своими делами, работать, учиться, а не мчаться каждую свободную минуту сюда, – сказал Антон Семенович, оглядев присутствующих.
Они подавленно молчали. Да и что говорить? Они все: и Глаша, и Кира, и Аллочка, и Татьяна Митрофановна, и даже Торопов были рядовыми исполнителями. Они не участвовали в партийных интригах и склоках, не лезли вверх по партийной лестнице, а просто делали свое дело. И даже болели за него. Поэтому были абсолютно не готовы к тому, что произошло вокруг них в последнее время. Да и как к этому можно быть готовым?! Вон, даже начальство растерянно.
