Я вырос среди черепах – глиняных, медных, фарфоровых, даже плюшевых черепах всех размеров. Были и матерчатые черепахи, сложенные на манер шотландских килтов; они использовались в качестве наволочек. Но в основном черепахи были совсем маленькими, их аккуратно укладывали в наборную кассу, которая висела на стене гостиной. Коллекционирование черепах являлось страстью моей матери. Все знали об этом, поэтому привозили ей из поездок все новые экземпляры. Никто не осмеливался спросить, чем объясняется ее любовь к этим упрятанным в панцирь существам, какие мечты связаны с ними. Пока я стремительно несся по безлюдной долине Зиля, мне захотелось разгадать эту загадку.
Было ли это у нее проявлением безобидной хандры? Но по крайней мере, нечто оригинальное по сравнению с типичными швейцарскими хобби, как, например, собирание бумажных подставок, на которые ставят сливки для кофе. Жизнь в роскоши портит даже простых людей.
В гимназию меня направил из начальной школы учитель, прославившийся тем, что таскал ребят за уши. Он относился ко мне почти как к сыну. Мать предостерегала меня. «А что если ты не выдержишь испытательного срока? Решил высоко взлететь, да шлепнулся наземь – какой позор. У богатеев можно научиться только бережливости», – любила повторять она. В этом отношении они служили для нее образцом, но во всем прочем вызывали подозрение. Судьба, дескать, может отомстить за заносчивость всей семье; те, кому дается больше, оказываются на свету, остальным лучше жить в тени.
Дорожная выбоина обрывает мои мысли. Я опять включаю радио. Студия пригласила для беседы зоолога. Еще немного заспанный, он рассказывает о южно-азиатских видах черепах и об известной всем по зоомагазинам пресноводной черепахе. А вот в случае с гигантской черепахой из Зильского озера, видимо, имеет место мутация в результате воздействия естественной радиоактивности альпийских горных пород. В природе все возможно, эволюция не знает пределов, что доказано новейшими исследованиями.
Прикосновением пальца выключаю радио. Мысленно возвращаюсь к матери с ее любовью к черепахам. В детстве каждого мальчика наступает период, когда он начинает видеть в своей матери сексуальный объект и вожделеть к ней. Об этом лучше не говорить, такой период проходит сам собой, обычно никому не причинив вреда.
Но теперь, вцепившись в руль, я неожиданно для себя задаюсь экзистенциальным вопросом: а как, собственно, черепахи ласкают друг друга, ведь панцирь мешает им чувствовать прикосновения?
