– Простите, – вымолвил наконец Оллсмайн, – я слишком поддался гневу.
Она молчала.
– Да, я виноват, но когда враги преследуют меня в моем же собственном доме…
– Враги? Почему же враги? – кротко возразила Джоан. – Тот, кто хочет отдать мне мою дочь, не может быть моим врагом…
– Так вы верите этим сказкам?
– Да, верю, – просто сказала Джоан.
У него снова вырвалось гневное движение, но она знаком остановила его.
– Безумие?! – скажете вы. Пусть так! Вы не были отцом и не поймете никогда, что я выстрадала. Но тело Маудлин не было найдено, и я никогда не теряла надежды. Это письмо доказывает, что я была права.
– Уловка бандита!
– Нет, я никому не делала зла. Даже бандит не посмел бы так посмеяться надо мной, не посмел бы сказать мне: мать!
– Короче: вы сноситесь с моими врагами.
– Я мать, я благословляю все, что дает мне надежду увидеться с дочерью.
Сэр Оллсмайн топнул ногой. Черты его лица снова исказились от гнева.
– Конечно! Какое вам дело, что все сговорились против меня? Ваш муж для вас никто!
Она с удивлением взглянула на него.
– Почему моя материнская привязанность так беспокоит вас?
Он опустил глаза под ее открытым взглядом.
– Потому, – пробормотал он в смущении, – что негодяи пользуются этой привязанностью, чтобы разлучить меня с вами.
– Об этом нет и речи. Мне только обещают возвратить мою дочь.
И в самом деле! В записке не было упомянуто даже имени Оллсмайна. Увидя, что он вступил на ложный путь, он еще больше рассердился.
– Если бы это обещал вам я, вы бы мне не поверили.
– Почему вы так думаете?
– Потому что вы бы сначала подумали над этим обещанием. Вы сообразили бы, что, будь ребенок жив, он уже давно был бы с вами: ведь наши розыски наделали столько шума. А когда какой-то проходимец присылает вам неподписанное письмо, то вы ему верите не раздумывая.
– Этот незнакомец подает мне надежду, а вы, вы только усиливаете мое отчаяние.
– Нет! Вы положительно сошли с ума! Вас связать надо!
И Оллсмайн, окончательно выведенный из себя, вышел из комнаты, хлопнув дверью.
* * *
Тем временем Лаваред успел дойти до своего отеля. Всю дорогу он думал об утренних происшествиях. Несмотря на любезность и добродушный тон Оллсмайна, Арман начинал чувствовать к нему все возрастающее недоверие. Нельзя было допустить, чтобы, занимая такое положение, сэр Тоби не знал о таком важном арестанте, как Ниари. От этого предположения оставался только один шаг до уверенности в том, что приказ о переводе арестанта был подписан самим Оллсмайном.
