А смерти, я думаю, китайцы боятся, как и все, просто они более послушны и дисциплинированны.
16.12.2020г.
Вагон с французским шампанским
Наступила зима, сопки покрылись снегом.
Хунхузов в лагере Лю Веймина почти не осталось – подались в города проматывать добычу, вознаграждая себя за летние труды. Весной все соберутся опять.
Такое зимовье хунхузы называют ди ин цзы – земляной лагерь, потому что некоторые фанзы врыты в землю. Обычно лагерь тщательно скрывают и сидят в нём всю зиму как в тюрьме, никуда не выходя, что бы не выдать его расположение. Ведь там храниться весь арсенал хунхузов, их казна и всё прочие имущество братства. Но Лю Веймина это не касалось. Где его ставка знали все и со всем руководством, как китайским, так и российским у него были хорошие отношения.
Китайская фанза – это двухкомнатный дом, разделённый на кухню и жилое помещение, стены сделаны из глины вперемешку с рубленой соломой, столбы и балки оформляют крышу, крытую тростником, потолка не было, и на поперечных балках сушат одежду. Но главное в фанзе это кан. От очага на кухне, вдоль стен тянется широкий деревянный настил, обмазанный глиной, в нём спрятаны трубы, по ним тёплый воздух и дым выходит наружу через высокую трубу рядом с домом. Ночью на кане спят, днём – едят, пьют, играют в карты или просто сидят и курят трубку.
Вот и мы сидели на кане за маленьким столиком, скрестив ноги по-турецки, и пили зелёный чай с всякими сладостями. Мы – это я, Сергей Павлович Верещагин, горный инженер, китайцы зовут меня Се Ляо Гай или просто капитан, иногда Се сяньшэн (Се господин), глава местных хунхузов Лю Веймин и гостивший у него Хэ Яочуан, глава другого объединения хунхузов. Он промышлял разбоем на реках Амур, Сунгари и Уссури, но этим летом его изрядно помяли китайские войска и наши казаки, потерял много своих людей и вынужден был искать спасения в лагере Лю Веймина. Это был человек приятной наружности, ему было не больше тридцати лет, а, скорее всего, 27-28. И он прекрасно говорил по-русски. Все главари хунхузов в Маньжурии и Приморье говорят на русском языке, владея им в той или иной степени, но Хэ Яочуан говорил на нём не только правильно, но и почти без акцента.
– Ну, рассказывай, капитан Флинт, – сказал я, – как ты с Амура доплыл до Уцзими?
– Да хорошо, что доплыл. Если бы не казак один с Игнашево, Пахом его зовут, мог бы и не доплыть.
– Пахом Игнатьевич Иволгин? Откуда ты его знаешь?
– Я его не знаю, – ответил Яочуан, – он меня знает.
