– То есть, они решили покончить с хунхузничеством?
– Ши (да).
– Похвально.
– Но какой ценой для всех нас? Что бы было, если бы приехал человек от того японца, одобрил бы лошадей и они бы угнали их на японскую часть железной дороги?
– Это было бы ужасно.
– Было бы ужасно. И для тебя и для братства вольных храбрецов. Так ты пойдёшь убивать конокрадов?
– Нет, Лю Веймин, избавь меня от этого удовольствия. Одно дело убивать людей на войне, другое дело казнить их, пусть даже и заслуживающих казни. Боюсь, что эта казнь отравит мне всю жизнь. Неужели они сидят и ждут казни безо всякой охраны? Они один раз пошли против братства, почему сейчас они не могут пойти?
– Куда же они пойдут? – удивился Лю Веймин. – Куда бы он ни пошли, их поймают и приведут ко мне или принесут их головы. Мы относимся к смерти не так как вы, «рыжие черти». Для нас смерть это такое же проявление жизни как пить, есть, спать с женщиной.
– Как-то не очень вериться, – сказал я. – Если эти трое больше всего провинились передо мной, а я их прощаю, простишь ли ты их?
– Почему ты их прощаешь? – удивился Веймин.
– Наш Бог велит прощать и молиться за врагов своих.
– Прощать врагов своих – глупо.
– Но относится к смерти как к еде или сну – тоже удивительно.
– У каждого свои обычаи, – согласился Веймин.
– Так простишь ты их. Пусть они уезжают далеко, на юг, например.
– Что они там будут делать, Се Ляо Гай? Слонов воровать? На юге лошадей нет.
– Так всё же? – настаивал я.
Лю Веймин долго молчал, курил свою трубку, потом сказал:
– Что ж, если ты так настаиваешь, Се Ляо Гай, пусть так и будет. Пойдём.
– Куда?
– К конокрадам. Они же нас ждут.
Шли мы недолго, примерно в пол версте от посёлка, действительно без всякого конвоя, трое хунхузов сидели на земле, руками обхватив колени. Они вскочили, увидев нас, посчитав, видимо, что их пришли убивать.
Лю Веймин оглядел их пронзительным взглядом и сказал что-то грозное на китайском языке. Конокрады недоумённо смотрели на него и глаза их расширились от изумления. Лю Веймин повторил свои слова уже менее грозно. Трое хунхузов бросились на колени и долго кланялись мне и Веймину, говоря слова благодарности, потом встали и быстро пошли к лесу.
Лю Веймин повернулся ко мне:
– Ты доволен, брат мой?
– Ши, се се (да, спасибо), – сказал я как мог по-китайски, – а то я бы переживал о их гибели.
После этого случая, простые хунхузы, они называют себя ди сюн ди, что значить «являющиеся братьями», смотрели на меня с явным восхищением, мой авторитет вырос в их глазах, и они стали на самом дели мне друзья. После этого я поверил, что не один из них не причинит мне ничего дурного.
