Рабов продавали всякие люди: от неизвестно как попавших сюда китайцев, до варягов с бритыми затылками. А вот коней и мулов предлагали только печенеги, хазары и венгры. Ни те, ни другие, ни третьи мне не были в новинку. Хазары попадались мне по всей киевщине, да я и сам считался хазарином. Единственным моим знакомым печенегом был тот же Куэрчи, погибший при защите Заворичей. Ну а венгров я навидался намного больше, чем мне хотелось бы. Было их трое и они-то и предлагали мулов. Пока Исаак торговался, периодически демонстрируя пухлый кошелек у пояса, я рассмотрел всех троих. Были у них, как и полагалось степнякам, нависшие брови и темные длинные волосы, скрученные в узел на затылке. Мрачным цветом одежды и кожаными кафтанами они походили на варягов, но носили кавалерийские сапоги с загнутыми носами. Такие сапоги были на Тархоше из рода Акоши сто лет “тому вперед”.
Авраам купил шесть вьючных мулов и две кобылы. Им с Менахемом, как купцам, не полагалось ехать на жеребцах, да и не к чему были им дорогие боевые кони. Здесь в Белой Горе, дороги древлян и радхонитов расходились. Славянские купцы продолжат путь на восток, а потом и на северо-восток в город Булгар на реке Итиль. Я читал про этот город и понял, что Итиль – это Волга. Нам Авраам купил двух мулов, на деньги, полученные им от Урхо. А я и не знал, что у Лешего есть дирхемы и меня уже начала настораживать скрытность лесного человека. Как бы то ни было, но и мы и радхониты присоединимся завтра к хазарскому каравану, который венгры обещали беспрепятственно пропустить через контролируемые ими территории. Нам повезло: между Хазарией и венграми был установлен, непрочный и недолгий, но все-таки мир. Караван выходит завтра и пойдет на юг, не переходя Малый Танаис, а потом, много ниже по течению, перейдет реку через брод.
– Те земли населены угринами – рассказывал Исаак – А за ними Хазария, через которую пролегает путь в Сирию. Нам предстоит долгая дорога.
На следующее утро мы двинулись в путь. За Белой Горой бесконечный на первый взгляд Лес начал постепенно уступать место Полю. Поначалу дубравы сменились березняком и ольшаником, потом начали появляться большие прогалины, становясь все больше и больше, в то время как рощи становились все скромнее и скромнее. Наконец Поле взяло свое и потянулись зеленые и бурые холмы, а рощицы робко выглядывали из оврагов или жались к берегам рек. Мелкие речки мы переходили не слезая с седла, речушки побольше требовали проводить коней и мулов в поводу, а то и искать брод. По левую руку вился змеей Малый Танаис, то исчезая за холмами, то появляясь вновь. Ехать верхом на муле было совсем не сложно: сёдел как таковых не было, но спину животных покрывали мягкие попоны, к которым были прицеплены веревочные стремена. Такая же сбруя была на кобылах радхонитов.
