– Северяне – народ спокойный – рассказывал Изяслав – Мы были данниками хазар и жили мирно под их защитой. Теперь мы киевские данники. Ваш Хельги не стал повышать дань и это хорошо. Посмотрим, сможет ли он нас защитить. А нам что Дир, что Хельги, что Каганат, все едино. Лишь бы дань не повышали и защитили от набегов степняков. Мы и печенегам согласны платить, лишь бы те не требовали слишком многого. А купцов мы привечаем, из каких-бы земель они не были. Вы как раз успели к торгу, так что встаньте завтра пораньше, если хотите занять места поближе к воротам…
Наша компания ночевала около посада, прилепившегося, как и в Заворичах, снаружи к частоколу. Мне здесь вообще многое напоминало то место, где я впервые увидел мою любимую воочию или, как любят говорить мои тель-авивские друзья, "перешел в реал". Только хаты здесь были не избами на низких столбах, как на влажной почве трубежского берега, а полуземлянками. Их пол уходил вниз в сухую песчаную почву, укрепленную бревнами, над которыми возвышался невысокий сруб.
Назавтра, на поле перед воротами начался торг. Свои товары разложили гончары, черные кузнецы, немногочисленные златокузнецы, ткачи, красильщики, кожемяки, столяры, гончары и кого там только не было. Наверное здесь были не только белогорцы, но жители чуть ли не всех окрестных деревень и хуторов. Пришли со своим товаром даже бортники и охотники из Леса. Пирожники расхваливали вкусно пахнущую выпечку, а коробейники ходили между рядами, предлагая мелочевку. Купцы разложили свой товар прямо на земле. Кроме нашей компании, здесь были местные продавцы и еще несколько заморских гостей: двое арабов-сарацин, грек, булгарин и несколько хазар. Хорошо, что я ходил по торгу в сопровождении Кирилла, а то без него я не смог бы отличить араба от булгарина. Дело в том, что все гости были одеты похоже и, на мой непросвещенный взгляд, не имели никаких особых национальных черт. Однако мой сопровождающий легко отличал одних от других по виду оберегов, по узору оторочки или по манере убирать волосы.
Подошел Исаак и предложил составить компанию для покупки мулов и коней. Скотский рынок находился на краю большого большого торга и не поражал размерами. Здесь предлагали живой товар. Это был именно живой товар, потому что, кроме коров, коз, лошадей и мулов, тут продавали рабов. Вот это-то как раз я хотел видеть меньше всего. Наверное, было несправедливо подходить к этому миру с мерками моего века, но лишь один только вид мужчин в колодках вызвал у меня позывы желудка. Рабыни же предназначались не только для работ, но и для утех, поэтому женщины были без оков, также как и дети. Я невольно отметил, что здесь не предлагали красавиц, может быть из-за малости торга, а может быть и потому, что неволя не красила. А ведь в Заворичах я рабов не видел, но это это не значит, что их там не было. Надо будет спросить Аню, когда вернусь. Если вернусь. Хотя нет, одного раба я помнил. Этим невольником был печенег Куэрчи, но то был весьма странный раб. Он помыкал своим хозяином как хотел, да еще и женился на его дочери.
