Эту фразу на скандинавском я с грехом пополам понял и постарался не подавать виду, что меня удивило имя, которым он назвал моего спутника.
– Já, konungur minn6 – ответил тот.
Я подумал было, стоит ли предупредить князя об опасности сентиментального поклонения скелету давно умершего жеребца. Пожалуй, не стоит. Спасение Олега-Хельги могло существенно изменить историю и поколебать хрупкое равновесие моего мира. Это, пожалуй, будет покруче, чем раздавить бабочку или накропать письмо за неграмотных киевских евреев. Да и неизвестно еще, правду ли написал летописец или это была еще одна литературная комбинация в стиле Стивена Кинга.
– Похоже, ты правду говоришь – все еще неуверенно произнес Олег – Да и одежа у тебя странная.
Наверное он увидел накладные карманы на моих армейских штанах и принял их за нечто сакральное. Дружинники тем временем начали раскладывать импровизированный лагерь: жечь костры и готовить пищу на берегу Трубежа.
– Ладно, послушаем что Агвид нам расскажет – сказал Олег – Подходите к моему костру.
И он пошел прочь, пару раз удивленно оглянувшись на меня.
– Так ты еще и Агвид? – спросил я Урхо на иврите, когда нас уже не мог слышать князь.
– Это означает "лесной воин". Таково мое варяжское имя. Я княжеский лазутчик в Лесу.
Он смотрел на меня со странной смесью чувств на лице: был там и страх и восхищение и еще что-то не поддающееся определению.
– Ты что, и взаправду волхв? – осторожно спросил он.
– Нет – честно ответил я – Я умею немного лечить и еще кое-что, но я не волхв и с богами не общаюсь. Правда, я немного знаю о будущем…
– И княжий конь…? – он не договорил.
– Да – неуверенно сказал я – Скорее всего.
– А как?
Следовало бы промолчать или соврать что-нибудь, но я вспомнил наши откровения и ответил честно:
– Это случится нескоро. Его укусит ядовитая змея, которая выползет из черепа давно умершего коня.
– Йомаль! – воскликнул он.
– Ты предупредишь его?
– Так нельзя, ведь это воля богов. Нет, я не скажу. О, Йомаль! Какая красивая смерть! Какая смерть!
И тут, наконец, до меня дошло… Нет, не укусит Вещего Олега никакой гад ползучий, а погибнет он совсем другой, не такой красивой смертью. Но оба летописца запишут именно змеиную версию, бездумно озвученную беспечным израильтянином. Почему они так сделают? Может быть и сами поверят свеженькой легенде, а может быть политично используют фейк-ньюс чтобы скрыть менее героическую причину его смерти. Как это будет на самом деле? Некрасивая смерть от дизентерии или бесславная гибель в неудачном походе? Боюсь, что мне не удастся это узнать, да и не интересно. Поэтому летописному Олегу суждено загнуться от укуса гадюки. Воистину, красивая смерть!
