– Да, о Великий Князь…
Я начал пафосно, но не подобострастно, как и подобало, по моему мнению, говорить волхву, любимцу богов. Начало Вещему явно понравилось и его глаза перестали сверкать. Наверное, его не так давно начали называть Великим Князем, а может быть я даже был первым.
– Да, конунг, я великий волхв и мне приоткрыта завеса над грядущим.
Олег подошел ко мне, тяжело ступая кожаными постолами, взял меня жесткой рукой за подбородок, уставился в меня своими зелеными глазами и сказал тоном великого сомнения:
– Ой ли? Не слишком ли ты молод для ведуна? А вот для лазутчика в самый раз.
Отвести взгляд означало верную смерть и краем глаза я заметил, как напрягся Урхо.
– Не годы делают смертного волхвом, а воля богов – заявил я, нагло глядя конунгу прямо в лицо.
Примитивный демагогический прием сработал и князь отпустил мой подбородок.
– Посмотрим, какой ты волхв. А ну-ка скажи, что меня ждет в грядущем? Скоро ли буду пировать в Вальхалле?
Ну князь, подумал я про себя, ты нарываешься, да еще и не в рифму. Придав лицу многозначительное выражение, я заговорил:
– Внимай же мне, о Хельги! Вот что мне открылось! Грядущие годы таятся во мгле, но вижу твой жребий на светлом челе. Запомни же ныне ты слово мое: воителю слава – отрада, победой прославлено имя твое, твой щит на вратах Цареграда4…
Постепенно я повышал уровень пафоса, не глядя на Олега и подняв свой взгляд к небесам, как бы читая нечто неподвластное взору смертных. На душе было муторно, но выхода не было, назвался волхвом – пророчествуй. Когда я был еще мальчишкой, моя интеллигентная мама мучила меня, заставляя заучивать наизусть заумные стихи, смысл которых порой от меня ускользал. А вот теперь мне это пригодилось. Пушкинские строки я, мысленно моля прощения у еще неродившегося поэта, на лету переводил с русского на древнерусский. Получалось неплохо и мне даже удавалось кое-где соблюсти рифму благодаря схожести языков. Краем глаза я заметил ужас на лице Урхо и тонкую струйку слюны из открытого в непомерном удивлении рта Вещего Олега. Наконец, я закончил свое, а точнее – пушкинское, пророчество:
– И холод и сеча ему ничего… Но примешь ты смерть от коня своего!
Мне, несомненно, удалось привлечь к себе всеобщее внимание. Наконец, князь захлопнул рот и сглотнул слюну.
– Красиво поешь, волхв – неуверенно произнес он – Да правду ли говоришь?
– А это, князь, только время покажет – уверенно заявил я.
– Trúir þú honum, Agviðr?5 – спросил он Урхо.
