Мы поднялись навстречу. Урхо поклонился, не слишком низко, но почтительно, и приветствовал князя на каком-то незнакомом мне языке. Наверное это был тот самым язык, который Аня называла "русским" при нашем первом знакомстве, потому что явственно прозвучало "исландское" название Киева – "Канигард". Потом он повернулся ко мне и сказал еще пару фраз, в которых прозвучало имя "Лев". Князь, пригнувшись в седле, тоже повернулся ко мне. Вещий Олег, если это был он, выглядел совершеннейшим скандинавом. Половина его головы от шеи до середины макушки была гладко выбрита и топорщилась свежей щетиной. Светлые глаза были странного, что-то мне напомнившего цвета, а длинные, забранные обручем волосы оказались неожиданно рыжими, но не яркого, а блондинистого оттенка. На шее у него висел на серебряной цепочке странный крест с очень низко сидящей перекладиной. Неужели Олег уже крестился? Но тут же я сообразил, что это не православный крест, а "молот Тора". Князь обратился ко мне по-полянски:
– Кто ты, Лев?
На этом языке он говорил чисто, но сильно, также как и я, утяжеляя окончания слов. Так вот, оказывается, какой у меня акцент. Забавно! Надо будет рассказать Ане, вот она посмеется. Если выберешься, подсказал наглый внутренний голос. Тем временем Олег-Хельги ждал ответа. Я лихорадочно думал, что бы ему соврать и, наверное, затянул паузу, потому что его глаза сурово сверкнули и я понял, что они мне напомнили. Был в них тот-же изумруд, что и в глазах моей единственной, но только посветлее. Кем же назваться?
– Я, княже, книжник и знахарь.
Действительно, я стану широко известен в узких древнеславянских кругах изобретением медицинских банок и интуитивного антибиотика, ведь именно так я вылечил Аню от воспаления легких. Но до этого было еще добрых сто лет.
– Ты волхв, что ли? Что делаешь на моих землях? Чем докажешь свои слова? Может ты хазарский лазутчик?
Земли, наверное, были спорными, но конунг явно не заморачивался политкорректностью. Да и насчет хазар он как в воду глядел, воистину – Вещий. И тут меня осенило, ведь он сам назвал меня волхвом… Тем временем, он спешился. Я хотел было ехидно поинтересоваться здоровьем его любимого коня, но, озабоченный своим собственным здоровьем, воздержался. К тому же, как мне показалось, летописец сильно преувеличил пафосность Хельги по отношению к лошадкам, потому что Вещий небрежно бросил поводья одному из воинов и даже не поинтересовался как устроят его коня. Наверное викингу-варягу привычнее было бы побеспокоиться о целости своего драккара, который остался в Ладоге. И все же стоило попробовать, тем более, что конунг ждал ответа.
