– Гордый ум! – пробормотал старик и с минуту молчал, поглаживая свою седую бороду.
– Дай нам ответ, господин, близко закат. Мы должны решить этот вопрос прежде, чем настанет час молитвы! – предупредил председатель собрания. – Не понимаю, что смущает тебя в наших условиях? Ведь мы не требуем от тебя ничего иного, кроме того, в чем ты уже дал клятву и расписку римскому центуриону, благородному Марку, копию с которых мы получили от него!
Мириам удивленно перевела глаза с деда своего на честное собрание белобородых старцев и на их председателя, старейшего из кураторов.
Бенони побледнел от злобы и разразился желчным смехом:
– Да-а… теперь я понял…
– Что руки у ессеев достаточно длинны, раз они могут достать отсюда до Рима? – продолжил председатель.
– Берегитесь, чтобы римские мечи не оказались еще длиннее ваших рук и не достали из Рима ваших голов! – заметил Бенони. – А теперь выслушайте мой ответ. Я готов был бы вернуться домой, предоставив вам делать с вашей воспитанницей все, что вам вздумается, но она – единственное существо, в котором течет моя кровь; другой родни у меня нет. А я уж стар и потому соглашаюсь на все ваши требования и беру ее с собой в Тир с надеждой, что она когда-нибудь сумеет полюбить меня!
– Хорошо, – сказал председатель собрания, – завтра бумаги все будут готовы, ты подпишешь их, а пока будь нашим гостем!
На следующий день вечером все бумаги были оформлены, все условия подписаны. Старый Бенони не только назначил Мириам определенную сумму на случай его смерти, но еще ассигновал ей ежегодный доход, еще при жизни своей обеспечив таким образом ей полную материальную независимость.
Спустя три дня Мириам простилась со своими добрыми покровителями, которые в полном составе проводили ее за селение. В минуту расставания девушка не выдержала и залилась горючими слезами.
– Не плачь, дорогое дитя, – проговорил Итиэль, – мы расстаемся здесь с тобой, но духовно все неразлучны будем и в этой жизни, и за пределами ее!
– Не бойся, Итиэль! – сказал Бенони. – Мои гарантии надежны: за ними будет стоять любовь деда к внучке!
– Если так, – воскликнула Мириам, – то и внучка не останется у тебя в долгу, высокочтимый господин! – И они стали прощаться с ессеями.
Прощание оказалось самое трогательное. Когда караван Бенони тронулся дальше по дороге к Иерихону, ессеи печально возвратились в свое селение. Но Итиэль утверждал, что они не только в будущей, а еще и в этой жизни свидятся с Мириам.
