– Ага! – придвинувшись к Лёшке вплотную, прошептала пахнущая молоком и домом Маринка. Рука её ухватилась за мгновенно отвердевшее до каменного состояния причинное место Алексея. – И охальничать меня не хотел? Само получилось?
Затменье! Одним движением, уперев в ствол лежащего дерева, развернул бабу спиной к себе. Задрал на спину юбку, расстегнул штаны и… направляемый женской рукой, со стоном – вошёл!
Вошёл и оконфузился. С воем извергся через пару качков бёдрами. То ли напряжение сказалось, то ли воздержание? То ли всё сразу? Из-под задранной на голову юбки раздалось хихиканье:
– Всяко было, но так любиться ещё ни разу не приходилось! Как комарик вколол…
– Не спеши, – зная себя, не стушевался Лёшка, разминая руками, любуясь на белые ягодицы партнёрши. – Через минуту опять вколет!
И вколол! Теперь он был в состоянии контролировать позывы, а потому, забыв о возможной погоне, минут пятнадцать, не жалея сил, до синяков измяв Маринкино тело, в порыве нескончаемой страсти, амортизировал от упругих женских красот. Партнёрша тоже не осталась в долгу: словно кошка, выпустив когти, сдирая кожу, ненасытно натягивала на себя Алексея. Затем, с протяжным выдохом, всё обоюдно закончилось.
– Ну и ладно! – отряхивая от лесной трухи расправленную юбку, довольно проворковала Маринка. – Харчи, считай, отработал. Пора тебе солдатик…
Хруст веток, метрах в двадцати от них. Затем тихий голос из кустов:
– Маринка! Ты хде?
Показав взглядом в яму, оставшуюся на месте вырванных дубовых корней, неверная жена, трагично прижав руки к груди, побежала на голос:
– Здесь я, Стёпа! Здесь!
Позиция под корнями Лёшке, определённо, не понравилась: посреди поляны, без возможности отступить или незаметно скрыться. А потому, после секундной заминки, Лёха быстро юркнул в ближайшие кусты. Немного отбежал и, аккуратно загнав патрон в патронник, лёжа притаился за деревом.
Маринка орала на весь лес, рассказывая муженьку о том, сколько страха натерпелась она с этим сумасшедшим «советским». Как он её руками за зад лапал, да она отбилась, и «красный» убег. Затем на поляну у лежачего дуба вышли пятеро: Степан с двустволкой, два вооружённых винтовками мужика и его жена, прижимавшая к себе сына. Продолжая голосить про «сбегшего большевика», баба жестами выразительно показывала мужу на яму у корней дерева. В руках у Степана появилась граната. Щелчок детонатора, и, дымя пороховым запалом, «лимонка» исчезла в бывшем Лёшкином убежище.
